Репутации Виктора также способствовала поддержка со стороны грозного Китайского лобби в Соединенных Штатах, возглавляемого Генри Люсом. Люс был сыном миссионера и считал, что националисты - это ключ к будущему Китая. Он направил все ресурсы своей империи Time Inc. на поддержку националистов, восхваляя Чан Кай-ши и мадам Чан в журнале Time, самом влиятельном новостном журнале , и в Fortune, ведущем деловом издании. В 1935 году Fortune сделал роскошную статью о "шанхайском буме", заявив, что "новая жизненная сила пришла к китайцам".

Национализм и вестернизация высвободили новые силы, которых не было ни в 1860 году, ни даже в 1927-м". Если бы в любой момент 1920-х годов "вы вынули свои деньги из американских акций и перевели их в Шанхай в виде инвестиций в недвижимость, вы бы утроили их за семь лет".

"Один человек в мире действительно сделал это", - объявил журнал, и на страницах Fortune, сложив руки на трости с наконечником из слоновой кости и заискивающе улыбаясь читателю, появился Виктор Сассун.

"Холостяк наверняка будет жить в одной из новых шикарных квартир сэра Виктора Сассуна", - заявлял журнал. Отель Cathay был "одним из самых роскошных хостелов в мире, соперничающим с лучшими на Манхэттене". А сам Виктор Сассун? "Он оставил свой отпечаток на Шанхае в виде возвышающихся зданий, он нашел убежище для своего богатства, и он велик".

Пока Виктор увеличивал ставку на Шанхай, Элли Кадури начал выводить часть своих инвестиций из города в Гонконг, который, в отличие от Шанхая, был британской колонией. Это была неизменная часть Британской империи, управляемая британским администратором и охраняемая британскими войсками. В 1920 году он решил построить свой собственный роскошный отель Repulse Bay на острове Гонконг, а затем, в конце десятилетия, построил еще более роскошный отель.

Полуостров, расположенный на стороне Коулуна в гавани Гонконга. Он продолжал управлять трамваем - вертикальной железной дорогой, которая поднималась на Пик и была одним из инженерных чудес Азии. Когда Элли наконец получил британское гражданство, он вышел из тени и вошел в совет директоров компании China Light and Power. В 1926 году он был посвящен в рыцари и стал "почти одним из нас", по словам одного англичанина в Шанхае.

Элли по-прежнему находил свои лучшие возможности для бизнеса, работая с другими людьми. В 1926 году Хосе Педро Брага, чей португальский отец обосновался в Макао и который получил работу в China Light and Power, отправился с Элли в сельскую часть Коулуна, чтобы увидеть большой участок земли , покрытый рисовыми полями. Его собирались выставить на аукцион. Брага сказал Элли, что его коммерческие возможности "безграничны". Элли заключил партнерство с португальским иммигрантом Брагой и Робертом Хотунгом, который, помимо других своих инвестиций, стал одним из крупнейших владельцев недвижимости в Гонконге.

Элли начал потихоньку продавать часть своих акций в Шанхае, чтобы собрать средства на покупку земли в Коулуне. В ходе яростной войны на торгах он перебил группу китайских инвесторов. Элли и его партнеры назвали участок Кадури-Хилл и проложили Кадури-авеню. Элли начал строить десятки роскошных домов в колониальном стиле, с теннисными кортами и гаражами для автомобилей - крупнейший проект, который когда-либо видел Гонконг, и привлекательный для таких аутсайдеров, как Элли, Брага и Хотунг, как альтернатива другому, снобистскому роскошному поселению Гонконга через гавань на острове Гонконг на вершине Пика, где доминировали британцы. На мысе с видом на море, еще дальше к северу от Коулуна, на Новых территориях, Элли начала строить уединенное место для отдыха, известное как Boulder Lodge. Виктор Сассун считал Шанхай более безопасной ставкой, чем Индия. Для Кадори Гонконг начинал казаться более надежной ставкой, чем Шанхай, - или, по крайней мере, хорошим хеджем.

Несмотря на постоянную боль от ранений, полученных на войне, Виктор вел деловой и светский календарь, который истощил бы большинство мужчин, проводя утро в офисе в Катэе, обеды с деловыми партнерами, вторую половину дня на скачках или за своими инвестициями. По вечерам он устраивал официальные ужины, за которыми часто следовал круиз на яхте или выпивка после ужина в одном из его клубов. Он превратил Cathay в сцену для вечеринок, которые скандализировали город, даже когда люди бегали за приглашениями. На один из костюмированных балов, посвященных школьной тематике, гости должны были прийти одетыми как школьники. Виктор встречал их в костюме директора школы, с доской и березовым ключом, чтобы бить непокорных учеников. На другую вечеринку высшее общество Шанхая было приглашено в бальный зал отеля Cathay, превращенный на ночь в биг-топ. Ведущие бизнесмены города прибыли в костюмах артисты на канате; одна жена пришла в костюме тюленя. Виктор был одет как рингмейстер, в шляпе, с усами и хлыстом.

Некоторых раздражало то, что они считали его неустанным социальным восхождением.

Однажды вечером в отеле Cathay Виктор локтем вклинился в разговор между приезжим британским аристократом и молодой женщиной. Аристократ крикнул: "Назад в Багдад! Назад в Багдад!"

"Он был евреем, но нельзя было отвергать человека, который играл в гольф с принцем Уэльским", - заметила одна богатая британка. "Могу сказать, что в клубе эта тема вызывала недоумение".

Когда Виктор не вел деловые переговоры, не фотографировал женщин и не планировал вечеринки - а часто именно этим он и занимался, - он посещал скачки и свои растущие конюшни. Скачки привлекали в Викторе азартного игрока, но также, как он признавался, питали его социальные амбиции. Другие члены его семьи "более знамениты, чем я", - признавался он: Поэт Зигфрид Сассун был известен всей Англии своими стихами, написанными после Первой мировой войны. Другой двоюродный брат, Филипп Сассун, был помощником премьер-министра Дэвида Ллойд Джорджа, а затем служил в британском кабинете министров.

"Моя слава связана с тем, что я владею лучшими английскими скаковыми лошадьми столетия", - говорил Виктор. Лошади Виктора действительно были знамениты. Они регулярно побеждали на крупнейших английских скачках, и он часто наблюдал за ними из королевской ложи, общаясь с аристократами и бизнесменами. В Шанхае его личная ложа на местном ипподроме всегда была заполнена деловыми партнерами, китайскими и западными женщинами. Хотя он носил имя Виктор, его полное имя было Эллис Виктор Сассун, и он использовал игру на двух первых инициалах, чтобы назвать многих своих лошадей: Дьюи Ева, Счастливая Ева, Праздничная Ева, Ухаживающая Ева, Свадебная Ева, Ева Медового месяца, Оперная Ева. Других он называл, чтобы задобрить знаменитостей: например, одну лошадь он назвал "Пинза" в честь знаменитого итальянского оперного певца Эцио Пинзы. Пинца выиграл главный английский скаковой турнир, известный как