Шрифт:
Закладка:
— По-хорошему прошу Мина. — Перешел Урсул к угрозам. — Убери это проклятое одеяло. Иначе, ты не уснешь сегодня.
Они это уже проходили. Мина вспомнила противные завывания и стук деревяшки, раскалывающий больную голову.
— Но почему? Почему ты меня мучаешь? — Вскочила девушка. Кожа от холода и злости покрылась крупными мурашами.
— Разве это мученье? Я просто хочу взглянуть на твое тело, и все. Ты же смотрела!
— Но ты был не против! Тебе нравилось.
— Нравилось, а еще больше мне понравится, смотреть на тебя.
И что теперь делать? Мина запрокинула голову, ища ответ где-то на потолке. Показаться обнаженной мужчине? Да от одной мысли, щеки горели огнем. Стыд-то какой! Нет, она не сможет. Мина замотала головой, вытряхивая из неё картинку своей обнаженности. Но что тогда? Она была в растерянности. Однажды девушка уже убедилась, что добиваться своей цели, оборотень умел. Он не упокоится, пока не сведет её с ума. И как быть? Просто убрать завесу и показаться изуродованное тело, единственному мужчине пожелавшему смотреть на неё? Тому кто стал небезразличен. Это значит открыть ему все свои изъяны и увидеть, как в глазах разольется отвращение и гадливость. Почувствовать его отвращение. Навсегда. И золото больше не заблестит в его взгляде…
— Ми-нааа. — Слова потребовал Урсул и врезал по решетке раскрытой ладонью. — Сдавайся сейчас, пока не поздно.
— Я думала мы друзья. — Прошептала девушка.
— Ты ошибалась. — Зло ответил узник. — Ты тюремщица, я — заключенный. Вот только у меня есть возможность, получать от тебя то, что желаю. И я желаю, видеть тебя. Всю!
Резкие слова, больно хлестнули душу. Ладно, пусть увидит сейчас, чем когда она напридумывает себе всякого розового бреда, про уютный дом и счастливую семью. На, смотри! И одеяло отлетело в сторону.
Взгляд Урсула жадно впился в тело самочки. Остренькие ключицы, тонкие плечи. И да! Он наконец-то видит острые груди, высокие, на удивление полные. И соски! ярко-розовые, как и её искусанные сейчас губы. Он, не сдерживаясь, застонал, зрелища восхитительней оборотень не видел. Как же она хороша, совсем юное и угловатое тело девочки-подростка, но такая манящая и аппетитная самочка.
Мина стояла, сгорбившись и зажмурив глаза, сгорая от стыда. Но долго она не выдержала, прикрылась руками и всхлипнула. Когда Урсул застонал, она решила, что оборотень ужаснулся её уродству и вся злость и решительность испарились. Хоть вся её жизнь была одним сплошным испытанием, унижения более сильного она еще не знала. Она всхлипнула еще раз и бросилась в свою постель. Укрывшись злосчастным одеялом и уткнувшись в подушку, Мина зарыдала. И столько боли было в её всхлипах, столько обиды в гундосом ворчанье.
Ему тоже стало больно. Урсул лег рядом с девушкой, но не знал, как быть дальше. Хотелось протянуть руку и гладить по голове. Но позволит ли? Это он обидел бедняжку, поставил свои грязные, низменные желания на самый верх. Теперь она будет ненавидеть тебя всю оставшуюся жизнь. Так тебе и надо, поддонок. Урод!
— Урод… — Бубнила под одеялом Мина.
— Прости милая, прости. Успокойся, не плачь, — Шептал Урсул. — Не надо… Все хорошо.
— Урод, — Повторяла она снова и снова. — Я урод!
Эта фраза поразила оборотня. Так вот что её расстроило! Она боялась показать ему свои мнимые недостатки. Те пятнышки, которые он видел на её коже, шрамы от глубоких язв. Это выглядело так, будто кто-то плеснул на её кожу кислотой, и она густо изъела плечи и живот, милостиво обойдя грудь. Четким, рельефным рисунком рубцы спускались по рукам и ногам, и доходили до самых пальцев. На теле крапины были крупней, чем на лице и насыпаны были гуще, все-таки её милую мордашку Красный мор пощадил. Но ему было абсолютно наплевать на эти особенности, уродливыми он их, уж точно не считал. Это как боевые шрамы, покрывавшие её тело. Знаки борьбы и победы, знаки, которыми нужно гордиться.
Урс дернул одеяло и потянул девушку к себе. Ртом мазнул по её мокрым щекам и уткнулся в губы. Первый в его жизни поцелуй был мокрым и неумелым, но таким долгожданным. Волшебным…
Оборотень выдернул её из укрытия резко. Неожиданно сильно притянул к себе, так, что нос уперся в решетку, потом прижал к своему лицу, нет к губам! Мина застыла, перестав плакать и дышать. А он оторвался и опять прижал губы, словно клюнул.
Её первый поцелуй был совсем неожиданным. Сухие горячие губы оборотня, словно припечатались к ней, взбудоражив дремавшие ощущения.
Что делать дальше, не один не знал, они просто разъединились и замерли, очень близко разглядывая друг друга.
— Красивая… — Провел пальцем по скуле, оборотень, отбрасывая мешавшую прядку волос.
Мина покачала головой.
— Нет.
— Красивая!
И не дал опять отказаться от подаренного титула, запечатал рот новым поцелуем. Теперь не утешал, узнавал. Тронул раз и скользнул чуть в сторону по розовым бутонам. По коже побежали искорки, словно кто-то сыпнул за пазуху горячих углей. Потом немного смял и, приоткрыв рот, лизнул, попробовав на вкус. Сладкая ягода. Дикая. Голову закружило как от гномьего рома, да так сильно, что Урсул качнулся и упал на матрас. Но голову девушки не отпустил, держал крепко за волосы. И снова потянул к себе. Такую ошарашенную, испуганную.
— Ми-нааа. — Застонал как от боли. — Моя…
И теперь жадно, по собственнически обхватил её пухлые губы. Рука Мины, словно сама собой проскользнула за решетку и легла ему на плече. Девушку повлекло вперед и две руки волка как стальные обручи обхватили её тело. Его рот был нежным и настойчивым, с осторожным упорством, он стал приспосабливаться к её губам, завоёвывая и осваивая.
Тишину камеры нарушил тихий стон, но Мина не поняла, что стонет она. Девушка вытянулась вперед, будто пыталась просочиться сквозь разделявшие их решетки и, стремилась сильнее прижаться к Урсулу, как бы ища у него зашиты от своей ущербности и всего мира. И все сейчас перестало иметь значение. Кроме его губ, прижавшихся к ней так, словно он умирал от жажды, и их тел, тесно прижавшихся друг к другу и сгоравших от желания.
Они целовались и целовались, то ускоряясь от нахлынувшей страсти, то замедляясь, и томно ласкали губы друг друга. Урсул закутал обнаженную девушку одеялом, проложив его и вдоль решетки, прутья были холодными, и он боялся, что её телу будет больно. Оборотень хотел большего, руки так и тянулись обшарить маленькое тело, но сегодня он позволил
