двадцать воинов, сраженных ксеносами в этом бою, вернулись к жизни. Нет, не двадцать. Каин пробежал глазами по полю битвы. Четыре тела в багряно-золотых доспехах так и остались неподвижными.

Авл Кельс тоже внимательно следил за примархомм. Он видел это уже тысячи раз, но так и не сумел постичь сути таинственного ритуала, вновь и вновь восхищаясь уникальной способностью своего отца возвращать погибших сыновей. Но Солей мог поднять лишь тех, у кого во лбу был мистилтейнский кристалл. У рекрутов с родного мира Враска такие были с рождения. Среди терран далеко не все успешно прошли имплантацию, однако даже после первых неудач не нашлось меж ними воина, кого напугала перспектива гибели перед возможностью стать на шаг ближе к генетическому предку.

Этот дар Мистилтейна не был связан с варпом. Дитя Бездны, как и всегда, ничего не ощущал в момент ритуала. Насколько он знал, Багряный Владыка подтвердил, что способности Враска проистекают из иных плоскостей реальности. Но откуда? Ведь души легионеров отправляются в Имматериум, разве нет? И если Солей возвращает их, значит – кристаллы с Мистилтейна все же имеют связь с Эмпиреями. Потому что он возвращает не просто оболочки. Это те самые воины, люди.

Кельс мысленно покачал головой. Слишком много вопросов. Почему примарх никогда не может поднять всех воинов? Девять из десяти. Семь из десяти. Но никогда – каждого.

Солей уронил руки вдоль тела. Его голова упала на грудь, он ссутулился. Но через секунду примарх вновь развел плечи в стороны и глубоко вздохнул, поворачиваясь к Механикумам. За его спиной Звёзднорождённые снимали шлемы и улыбались братьям, которых отец вернул из мертвых. Они испытывали радость и не выглядели удивленными.

– Благодарю, владыка одиннадцатого, – эксплоратор дергано кивнул примарху, и указал клешней на когитатор в центре зала. Когда Тихон направился к нему, стало видно, что его тело сильно повреждено. Но едва ли апотекарии легиона могли ему помочь.

– Авл, командование на тебе, – бросил Солей. Кто-то из воинов подал примарху перчатки, тот тепло улыбнулся сыну, а затем направился вслед за архимагосом.

– Рассредоточиться! – скомандовал Кельс. – Организовать баррикады у каждого выхода, выставить охрану. Сформировать два патрульных отряда – прочесать командный центр на предмет недобитых врагов. Ремлин! – он обратился к Ревнителю с сержантскими знаками различия. – Возьми свое отделение и оцените обстановку на других платформах, пока визуально. В вероятных точках прорыва поставь наблюдателей. Увидят опасность – предупреждают и отходят. Это всех касается! – библиарий переключился с личного канала Ремлина на общий канал группы. – Мы потеряли три полных отделения, пока прорывались сюда. Не все вернулись к нам, – он скрипнул зубами, но тут же взял себя в руки. – Вы видели, на что способны эти твари. Никому не геройствовать, инициируйте бой только с превосходством не менее пяти к одному.

Он снял шлем и вдохнул холодный застоявшийся воздух «Парки». Здесь пахло древностью, запустением и еще чем-то странным. Он не мог идентифицировать этот запах, исходящий, по всей видимости, от вездесущих черных корней, опутавших станцию точно лоза. Но Дитя Бездны не сомневался – варп здесь ни при чем. Он не ощущал псайкеров среди ксеносов, и никакого псионического влияния.

Кельс также направился к центру зала, где его отец и секутор говорили, пока архимагос подключался к черному кубу. Авл удивленно моргнул, узнав в кубе сводный когитатор древней модели. В последний раз он видел такие на выцветших пиктах, когда еще был рекрутом на Терре. Когда их легионом командовал не отец, а…

– Полагаю, вы что-то узнали о них? – Солей смотрел на когитатор, но Максим Тихон понял, что вопрос адресован ему.

– Тактический приоритет данных – сверхвысокий, – ответил архимагос. – С вероятностью в семьдесят четыре процента эти сведения позволят Объединенному Флоту сражаться с противником эффективнее. Но я не закончил сбор информации.

– Хорошо, на это пока есть время, – Враск перевел взгляд на Витара Каина, который тоже подключился к командному когитатору, но с иной целью. – Есть связь с другими группами?

– Одну минуту, – взгляд секутора стал пустым. Он погрузился в информационные недра вычислительной системы, налаживая прямой контакт со старым, но еще сильным машинным духом, что правил «Паркой».

– Я перенастроил локальную цепь внутренней связи, канал 05-02, – глаза магоса прояснились, он моргнул. – Теперь ваш вокс подключен к воксу станции.

– А как ты получил доступ к нашему воксу? – Авл с прищуром посмотрел на секутора. – Кто дал тебе коды доступа?

– Никто, – пожал плечами Витар Каин, который, похоже, даже не понял, к чему ведет Кельс. Или сделал вид, что не понял. В любом случае, Дитя Бездны взял секутора на заметку.

Солей Враск несколько раз моргнул, вызывая нужное меню на ретинальном дисплее. После зачистки сектора системы доспеха вернулись к штатному режиму, не считая пары сгоревших силовых блоков и все еще сбоившей системы рециркуляции воздуха.

– Элифас, ты слышишь меня? – примарх склонил голову к горжету, где располагался микрофон вокса. – Сын, белая луна в зените?

***

Мастер Первого Аркана вел своих воинов по угловатому коридору в беспросветном ледяном мраке. Климат-система силовых доспехов без труда справлялась с холодом, но с темнотой было сложнее. Авточувства не работали, как и визор. Легионеры не могли переключаться между диапазонами визуального спектра, поэтому полагались на оккулобы и прожекторы, смонтированные на доспехах.

– Есть множественные сигнатуры впереди, – отчитался технодесантник первого отделения Риам Лаво. – Контакт через десять секунд.

– Приготовиться! – скомандовал Элифас. – Стена щитов!

Вперед вышли три воина со щитами – встав плечом к плечу, они заняли всю ширину коридора. Второй и третий ряды вскинули болтеры, приготовившись стрелять поверх голов своих братьев. Позади них двигалась резервная группа. Еще три отряда прочесывали коридоры на предыдущем перекрестке, один остался в узловой точке.

Воины Балора, несомненно, назвали бы эту тактику трусливой. Но Элифас не готов был рисковать, несмотря на лимиты по времени. Звёзднорождённые отлично показывали себя в штурмовом бою на открытой местности, но захваты кораблей и пустотных станций всегда давались им нелегко. Стиснутые металлическими стенами, они чувствовали себя неуверенно, будто погребенные заживо, как однажды сказал Кельс.

Странно было услышать такое от терранца, выросшего в подулье Сибири, где кроме руин некогда могучего Урша, не осталось ничего. Ни деревьев, ни равнин. Только исполинские горы каменного крошева и хаотичные лабиринты, сформировавшиеся остовами прото-шпилей, которые упорно сопротивлялись тотальному разрушению не