Выхожу из машины, игнорируя предложенную помощь. Давлю на кнопку вызова лифта. Нервно постукиваю ногой в ожидании. Влад подходит к уже открывшимся дверям. Шагаем внутрь. Он нажимает на кнопку нужно этажа. Больше не двигаемся, пока едем наверх. Створки разъезжаются. Первой выхожу в коридор. Сразу направляюсь к квартире. Влад открывает замок, жестом показывает заходить. В коридоре сбрасываю кроссовки. Иду в зал. Чем быстрее начнем, тем быстрее я отсюда уеду. Сажусь на диван, закидываю ногу на ногу, скрещиваю на груди руки.

— Так кто сказал? — Влад задает вопрос сразу, как входит в комнату. Зажигает теплый свет и смотрит на меня.

— Игорь Юрьевич, — не вижу смысла скрывать. Все равно Влад узнает.

— Ну конечно, — вздыхает он. Бросает взгляд на свободное место на диване, но не садится. Снова возвращает внимание мне. — Слишком много знающих. Нужно бы подсократить количество.

Вскидываюсь. Выпрямляюсь и раскрываю рот.

— Что? — выталкиваю на выдохе.

— Да шучу я, — Влад выставляет ладони вперед и заметно напрягается. — Успокойся.

Сдуваюсь, откидываюсь на спинку дивана. Эти эмоциональные качели меня доконают.

— Что это было за место? — мне нужна передышка.

— Подпольные бои, — Влад садится на пол и складывает ноги по-турецки, — Я обычно хожу туда, когда тренировок уже не хватает для выплеска эмоций. Есть, конечно, еще один способ, — он играет бровями и многозначительно смотрит на меня. Хмурюсь, пожимаю плечами, и только потом до меня доходит. Щеки начинаю теплеть. — Но я и сам понимаю, что секс со мной в такие моменты опасен.

Невольно дотрагиваюсь до шеи. Влад следит за моим движением. Хмурится. Отворачивается.

— Я не монстр, — он произносит на грани слышимости.

— Но ты можешь им стать, — всплескиваю руками и наклоняюсь вперед. Влад дергается от этих слов, как от пощечины. — Ты не видишь себя со стороны, — не обращаю внимания на его реакцию. — Ты же не контролируешь себя.

— Повторю вопрос: как много ты знаешь? — он старается контролировать голос, но гнев все равно проскальзывает.

— Я читала статьи, — тушуюсь, отвожу взгляд в пол.

— Как давно? — безэмоционально. Как на допросе.

— С того момента, когда в последний раз была в зале, — сжимаюсь от стыда. Забираюсь на диван с ногами и обнимаю их. Хочется спрятаться.

— Стоило догадаться, — Влад трет шею и, кажется, расслабляется. — Ты, наверное, хочешь знать все с самого начала?

Выговаривает четко, при этом смотрит в сторону. Сложно понять, что он чувствует. Душу разъедает горечью. Отчаянный крик рвется наружу, но я сглатываю его. Это мой шанс стать ближе к разгадке головоломки по имени Влад. Что, если он нуждается в этом разговоре больше, чем я? А если я не нуждаюсь в этом разговоре вовсе?

— Я бы хотела, — несмело говорю я. Влад дергает головой. Ловлю его взгляд. — Но только если ты хочешь рассказать.

Глава 11.4

Вглядываюсь в его лицо, стараясь понять, к чему быть готовой. Скажет, что не хочет — я смирюсь. Скажет обратное — выслушаю. Но Влад молчит. А мне уже все равно, что будет дальше. Я устала от напряжения. Наваливается дикая усталость, словно за время, что я встречаюсь с Владом, прошла целая жизнь. И мой разум к этому не готов. Молчание затягивается. Коротко киваю. Видимо, рассказа не будет. Уже хочу встать, как слышу:

— Моя мама руководитель благотворительного фонда. Значимая фигура. Отец — один из акционеров в фармацевтической компании. Как понимаешь, весомая семья, — Влад невесело усмехается. Лохматит волосы. — Мама политик и стратег до мозга костей. Она даже из своей беременности умудрилась сделать промо-акцию, — словно выплевывает. Вздыхает. Снова говорит спокойно. — Представь, какое было разочарование, когда в возрасте моих трех лет ей сказали, что я бракованный? Из обожаемого сына я превратится в обузу.

Дышу через раз, боюсь громким вдохом спугнуть Влада. От его слов щемит в груди. У меня обычные родители. Мама — учитель, папа — врач. И я обычная, любимая дочь. Но я хорошо чувствую печаль в словах Влада. Начинаю ковырять кожу на пальце около ногтя.

— Первые проявления начались в садике, — Влад поднимается на ноги и начинает ходить по комнате. Брови чуть нахмурены. — Я ударил мальчика машинкой. Вроде бы ничего такого, — он останавливается и пожимает плечами. Снова ходит. — Но все равно за мной стали наблюдать. И тут выяснилось, что я не проявляю нужных эмоций: когда все плачут, я спокоен, когда все играют, могу разозлиться, когда меня обижают — бью и ничего не чувствую. Детский психолог в саду был первым в длинной череде мозгоправов, с которыми мне пришлось пообщаться.

Влад подходит к окну. Опирается на подоконник. Теперь мне видна только его напряженная спина. Плечи чуть подняты. Сжимаюсь сильнее.

— Поползли ненужные слухи. Я перестал ходить в сад. А мне там нравилось, — Влад громко вздыхает. — У меня даже друзья были и хоть какое-то веселье. Но я этого лишился. Пока был дома, все было хорошо. Родители вообще закрывали глаза на мое состояние. Считали, при правильном воспитании с возрастом пройдет. Я пошел в школу. Эмоции копились как снежный ком. А как с этим справиться — фиг поймешь. На любое проявленное мною раздражение мама запирала меня в комнате. За разбитую посуду оставляла без сладкого. Я должен был стать нормальным, но этого не происходило. Становилось только хуже. Да и вообще, сколько себя помню, раздражение было моим нормальным состоянием. Радости я почти не испытывал.

Глаза начинает щипать. В переносице саднит. Боль и обида сжимают сердце. Всхлипываю. Влад прерывается и разворачивается.

— Мне остановиться? — у него на лбу между бровей залегла морщинка. Он сейчас выглядит старше своих лет.

— Нет, — мотаю головой. — Продолжай, — вытираю нос.

Хлопаю по дивану. Влад смотрит на мою руку, медленно подходит и садится на предложенное место. Отодвигаюсь чуть дальше от него, чтобы между нами было пространство. Опираюсь локтем на спинку.

— Перейду сразу к сути, — Влад удобнее устраивается в углу дивана. — В старших классах учился парнишка, который всех задирал. Я же на тот момент был только в пятом. Почему-то он решил пристать ко мне. Я не реагировал, пока он не испоганил мой дневник.