Глава 40

Сняла решительно пиджак наброшенный,

Казаться гордою хватило сил.

Ему сказала я – всего хорошего,

А он прощения не попросил.

Ромашки сорваны, завяли лютики,

Вода холодная в реке рябит.

Зачем вы, девочки, красивых любите,

Одни страдания от той любви.

«Ромашки спрятались, поникли лютики»

До конца дня я словно отшельница сидела у себя в комнате. Ела там же. И не горела желанием кого-нибудь видеть, даже любимых родителей. Мне вполне хватало себя самой. И своих мыслей. Не знаю, чего было больше: раздражения из-за бабушкиной привязки или желания прибить Дариуса. Наверное, и того и другого в равной степени.

Вечером в моей спальне предсказуемо появилась мама. Она уселась на кровать рядом со мной, ласково взъерошила мне волосы и сообщила:

– Лилия просила передать, что самолично удавит сыночка, если он тебя обидит.

– Ей так понравилось при императорском дворе? – кисло уточнила я.

– Прекрати язвить, – улыбнулась мама. – Тебе не идет. Пойми, милая, тем, кто родился демонами, не остается ничего другого, как приспосабливаться к местным правилам. А они бывают жестокими. Чувствовать себя изгоем не любит никто. На твоего жениха из-за этого постоянно давят родители. Не удивлюсь, если и сестры периодически бестактно ему напоминают, из-за кого они засиделись в девках. И это все совсем не улучшает его характер.

– Угу, – проворчала я. – Несчастный Дариус. Теперь мне осталось только его пожалеть. И простить ему все грехи. Сразу. Скопом. Включая будущие.

– Алина, – покачала головой мама, – не нужно быть такой язвой. Ты же всегда была отзывчивой и доброй девочкой.

– Была, – покорно согласилась я. – И отзывчивой, и доброй была. Пока на работу не вышла. И тогда у меня сразу же куда-то испарились и отзывчивость, и доброта. На солнце, видать, растаяли. Мам, а почему они изгои? Что он такого умудрился сделать, из-за чего с ним никто не хочет иметь дело?

– Он излишне активен в постели, доченька. Активней многих других инкубов, даже в своем роду. Твоему отцу надоело выслушивать постоянные жалобы от обманутых мужей, отцов, братьев и так далее. В какой-то момент его терпение лопнуло. И он решил, что раз уж Дариус не может пропустить ни одной юбки, то пусть находит себе жертв как можно дальше от дворца. Желательно среди дам полусвета, которым настолько хочется выбиться в приличное общество, что они готовы лечь с любым аристократом. А так как Дариус слишком рано получил от отца свой титул императора инкубов, и его сестер не успели выдать замуж до произнесенного наказания, то и пострадала вместе с ним вся родня. Таковы местные правила. Увы.

Я только хмыкнула.

– Представляю, как «обрадовался» папа, когда узнал про бабушку и ее слова.

Мама вздохнула.

– Дворец он разносить не стал, но бушевал долго, – сообщила она. – Но сдается мне, все это – хитрый план моей родни, чтобы с помощью твоего брака примирить все стороны. Ну и постараться забыть о вражде между демонами и богами.

Отличный план, что тут скажешь. Еще б моим желанием кто-нибудь поинтересовался. Так, ради разнообразия.

Мы с мамой проговорили недолго. И совсем скоро она ушла. А я стала готовиться ко мну. Ведь завтра нужно было рано вставать.

Спала я, как ни странно, крепко и спокойно. Не нервничала, не металась во сне по лабиринтам, не тонула в болотах, не срывалась с высоты в бушующий океан, как часто бывает в кошмарах.

То ли божественные родственники на этот раз постарались и обезопасили меня от ужастиков, то ли мой несчастный организм решил, что спокойно переживет эту ночь. Но проснулась я выспавшаяся и бодрая.

За окном показались первые лучи солнца. Совсем скоро уже рассветет. А значит, пора было вызывать служанок и готовиться к свадебной церемонии, будь она неладна.

Прибежавшие девушки в форме императорского рода быстро вымыли меня, одели и накрасили. Плюс завили волосы. И к приходу родителей из зеркала на меня смотрела миленькая веселая дурочка, которую сегодня должны были отдать в другой род. Навсегда, да.

– Прекрасно выглядишь, родная, – нежно обняла меня мама, ласково чмокнула в щечку и улыбнулась. – Готова? Пора идти в дом твоего мужа, к его алтарю.

О, кстати об алтаре. Надо кое-что выяснить, пока не поздно. А то вдруг моя безалаберность потом мне аукнется. Как там домовой говорил?

– Пап, а правда, что после свадьбы в доме Дариуса я перестану подчиняться вашей с мамой воле и стану делать все, как прикажут муж и новая родня? – повернулась я к отцу.

Родители переглянулись. В глазах играли смешинки.

– Хочешь сказать, ты сейчас подчиняешься? – насмешливо уточнил отец. – Нет. Чушь все это. Для неграмотных крестьян. Волевая жена на все приказы наплюет. А рохлей любой командовать сможет. Детка, пора. Нас уже заждались.

Я только вздохнула. Парадно одетые родители так и торопились поскорей сбыть с рук «залежалый товар» – собственную дочь.

– Милая, – мама словно мысли мои прочитала, погладила меня по щеке, – прекращай себя накручивать. Замужем не так уж и страшно.

– Это не о «страшно», а о свободе воли, которой вы меня лишили, – пробурчала я, но в портал, открытый отцом, все же шагнула.

А то кто их всех знает. Может, насильно втащат и на руках пронесут до алтаря. Вот стыд-то будет.

Мы очутились на широкой открытой площадке перед домом Дариуса. Высокий седой дворецкий мгновенно открыл дверь и встретил нас низкими поклонами.

Внутри, в украшенном холле, нас ждали родители Дариуса, как и мои, одетые в парадные наряды. Им, похоже, тоже не терпелось поскорей женить своего ненаглядного сыночка.

Формальные фразы приветствия, и вот уже мы впятером идем в алтарный зал, туда, где нас уже ждут сам Дариус и его сестры.

Глава 41

Выйду на улицу, солнца нема,

Девки молодые свели меня с ума.

Выйду на улицу, гляну на село,

Девки гуляют, и мне весело.

Выйду на улицу, гляну на село,

Девки гуляют, и мне весело.

Матушка родная, дай воды холодной,

Сердце моё так и кидает в жар.

Раньше гулял я в зелёном саду,

Думал, на улицу век не пойду.

Раньше гулял я в зелёном саду,

Думал, на улицу век не пойду.

«Выйду на улицу». Русская народная песня

Алтарь был сделан из серого шершавого камня, который, по семейным преданиям, предки Дариуса самостоятельно нашли в самой глубокой расщелине Бездны. Считалось, что в ней, Бездне, которая служила