Казалось, что мы сидели там века, а не недели, казалось, целая вечность минула с тех пор, как Марлин предупредил землян о грядущей гибели Солнца. Все это случилось когда-то давно: совещание Всемирного Правительства, принятие плана Марлина и Уайтли; ночной старт нашего космолета в неведомое; безумный полет мимо Марса и через опасности астероидного пояса, мимо могучего Юпитера; борьба за жизнь у колец Сатурна; Нептун. Наше изумление при виде его металлической оболочки, наши с Марлином странствия по пустынному и заброшенному планетарному городу. Атака нептуниан, гибель корабля и друзей. Плен, переполненный странной и непостижимой жизнью муравейник Тритона, плен и уроки языка, зал Совета и грандиозная эпопея, рассказанная говорящим шаром. Действительно, казалось невероятным, что все это уместилось в столь короткий срок.

Но это было так, и я знал, что всего несколько дней отделяет нас от рокового мига космического катаклизма, а потому каждая минута нашего вынужденного бездействия в каменном мешке превращалась для меня в мучительную вечность. Иногда я срывался и, потеряв самоконтроль, кидался с кулаками на неуязвимые каменные стены нашей темницы. Ничего не менялось, все так же стрекотали за стенкой охранники, все так же гудели циклопические машины, все так же проносились по небу стаи цилиндров. Я находился уже на грани безумия и был готов биться о дверь головой, когда голос Марлина помог мне вынырнуть из омута отчаяния и безнадежности.

— Хант! — воскликнул он. — У нас есть шанс выбраться отсюда! Придется повозиться, но из камеры мы выбраться, по крайней мере, сумеем!

Я покачал головой.

— Это невозможно, Марлин, — сказал я. — Мы обсудили все тысячу раз — дверь нам не открыть, а за ней еще проклятые диски с лучеметами!

— Но есть другой путь, — ответил Марлин. — Через стену!

— Мы обсуждали это… Все бесполезно. Даже при меньшей гравитации здесь, на Тритоне, даже без этих утяжелителей на наших ногах, нам не прыгнуть вверх на двести футов!

— Но один из способов мы не пробовали, — настаивал он, и пока я слушал с тупым безразличием, он рассказал мне свою идею. И, выслушав его, я ощутил надежду! Это могло сработать.

— Это наша единственная надежда, — подытожил он. — Если мы сможем использовать этот шанс, чтобы выбраться из этой темницы, у нас появится шанс украсть один из этих цилиндров и рвануть на Землю!

— Надо действовать прямо сейчас.

Я был возбужден слабым проблеском надежды.

— Скоро у них пересменка, и неизвестно, когда придут их ученые!

Мы подготовились. Для начала мы сняли с наших ног утяжелители, эти маленькие, но очень тяжелые диски из таинственного материала, которые делали наш вес равным земному, позволяя двигаться естественно, несмотря на малую силу тяжести. Благодаря этой мере каждый шаг теперь подбрасывал нас вверх на несколько футов. Затем, так как я был моложе и сильнее, наступила моя очередь попробовать воплотить идею Марлина в жизнь. Я отошел к стене, чтобы иметь место для прыжка. А затем прыгнул, сделав предварительно пару глубоких вдохов. Вверх и под углом, по направлению к противоположной стене, так чтобы иметь возможность оттолкнуться от нее ногами. Малая сила тяжести помогала мне, я плавно поплыл сквозь воздух, прыгнув на высоту, недоступную на Земле профессиональным гимнастам.

Долетев до противоположной стены, я оттолкнулся от нее и опять послал себя вверх и под углом — к стене, от которой я начал свои прыжки. Так, прыжок за прыжком, от стены к стене, я неуклонно поднимался вверх, к квадрату сумрачного света над головой! Зигзагом, все выше и выше, прочь из каменного мешка! Метод был тот же, какой раньше на Земле использовали трубочисты, путешествуя по дымоходам, — отталкивание то от одной, то от другой стены, только тут мне приходилось прыгать. Но Тритон меньше Земли, я был легче, это позволяло мне продолжать подниматься вверх!

Только на таких маленьких планетах возможны подобные подвиги акробатики. Пока я прыгал от стены к стене, снизу за мной напряженно наблюдал Марлин. Все наше предприятие, безумное и почти абсурдное, зависело сейчас от меня, и я продолжал прыгать. Словно бильярдный шар, я отскакивал от стенок, и ставка в этой игре была жизнь человечества, Земли, Солнечной системы. Мои силы были на исходе, каждый новый скачок был опаснее предыдущего!

Еще один скачок, другой — и от верхнего края стены меня отделяли считанные футы, а от обморока только упрямство. Еще один скачок — дикая боль в сведенных мышцах. Надо было сделать еще прыжок, но, проплывая по воздуху, я осознал, что сил у меня больше нет! Но если я не смогу оттолкнуться от стены, то упаду и расшибусь в лепешку! Я не знаю, где я взял силы для последнего броска, но я сделал его. И уцепился руками за край стены, а затем втащил себя на стену!

Несколько мгновений я лежал сверху, не обращая внимания на все остальное, пытаясь прийти в себя, вдыхая и выдыхая, не в силах ни о чем думать, не в силах ничего делать. Затем я нашел в себе силы осмотреться по сторонам. Во все стороны, широкие точно автострада, тянулись, пересекаясь, стены зданий-отсеков города, циклопического муравейника, занимавшего весь Тритон. Вдали маячил пояс сумерек, граница дня и ночи. Над дневной стороной сновали взад-вперед многочисленные цилиндры, оттуда доносился неумолчный гул, грохот и лязг машин. На ночной стороне царило безмолвие и покой. Потом я посмотрел вниз — в каменный колодец нашей камеры. Марлин напряженно смотрел вверх — на меня. Я молча кивнул ему. И он начал таким же зигзагом, как и я, подниматься вверх.

В тревожном напряжении я смотрел на него, как он постепенно поднимается ко мне, прыжок за прыжком. Он начал выбиваться из сил. Я знал, что он намного старше меня, но пока ничем не мог ему помочь. Я, стиснув зубы от напряжения, наблюдал за его продвижением. Наконец он оказался всего в нескольких футах от цели, но силы уже почти совсем оставили его. Сжимая кулаки, я наблюдал за его последним рывком. Ему надо было сделать всего один прыжок, но очень длинный! И когда он прыгнул, я с ужасом понял, что он не долетит!

В тот