— А… А… Ан… — выкрикивала она, не в силах совладать с собой, — …дрей!

— Да что же это такое! — прорычал он и, приподняв ее над стулом, прижал к себе с такой силой, что ощутил собственной грудной клеткой булькающее и гудящее клокотание в ее груди.

— Да уймись ты! — воскликнул он, решив было отхлестать ее по щекам.

Но его рука будто сама собой скользнула вверх по ее спине. Обхватив горячий влажный затылок ладонью, Андрей оттянул ее голову и впился в полураскрытые губы, из которых продолжал доноситься нервный смех. Рискуя остаться без языка, другой рукой он прихватил ее за подбородок и удерживал так, пока Алиса не обмякла и не замычала, оставшись практически без доступа воздуха.

Сознание Андрея сделало кульбит, и на какое-то время он перестал понимать, где находится. Он продолжал терзать податливые губы, и кровь бухала в его висках, отчего все остальные звуки попросту перестали существовать. Андрей непроизвольно толкнулся о бедра девушки и только тут осознал, что делает. Тяжело дыша, он заставил себя остановиться и открыть глаза. Его кожа пропиталась ее слезами, губы горели, а об остальном он старался даже не думать. Отступив, он вытер рот ладонью и со всей грубостью, на какую только был способен, рявкнул:

— Успокоилась?!

Грудь Алисы вздымалась, под тканью футболки, даже через топ, стали заметны горошины сосков, и Андрей сжал кулаки и едва не взвыл, когда по его телу прокатилась горячая волна.

— Да, — выдавила Алиса и несколько раз моргнула, словно кукла. Щеки ее покрылись нежным румянцем, а кожа вокруг припухших губ порозовела.

Андрей покачал головой, пытаясь подобрать нужные слова, но шок от осознания того, что могло сейчас произойти, все еще раздирал его на части. Шею и спину покалывало, низ живота налился такой свинцовой тяжестью, что он с трудом переставлял ноги.

— Хорошо. Теперь послушай меня, Алиса. Теперь, когда ты все знаешь, мне придется…

— Убить меня? — прошелестела она еле слышно.

— Что?… — вздрогнул Андрей. На смену бушевавшему внутри жару пришел ледяной холод. — С ума сошла?

— Дми… — она закрыла лицо руками и несколько раз тряхнула головой.

— Меня зовут Андрей, — сдался он, испытывая при этом невероятное облегчение.

Алиса отняла ладони. Странная улыбка пробежала по ее губам.

— Я знала, что ты другой… не тот, кем хочешь казаться, — она говорила шепотом, но Андрей различал каждое слово. — Ты делаешь это не просто так, правда?

— Правда, — кивнул он.

— А я? — Алиса сделала шаг навстречу.

Теперь Андрею стало действительно не по себе. Он выдержал ее взгляд и, стараясь удержать волнение на привязи, ответил:

— Я не оставлю тебя здесь одну. Потом решим, что и как… — обтекаемо добавил он и посмотрел на часы. — Нам пора. Потому что…

— Я знаю, — кивнула Алиса и улыбнулась. — Когда он найдет нас, то обязательно убьет.

— Если найдет, — уточнил Андрей, содрогаясь от того, каким тоном она произнесла эти слова.

Разбираться со всем этим было некогда, поэтому он схватил сумку и закинул ее на плечо.

Не оборачиваясь, Андрей направился к дверям и не заметил, как Алиса прижала пальцы к своим губам. И взгляд ее при этом был особенный. Такой, который мог бы о многом рассказать Андрею, если бы он обернулся.

26

«Идиот! Придурок! Озабоченный опоссум!» — награждая себя разнообразными эпитетами, Андрей подошел к машине и увидел в стекле отражение Алисы, которая ни на шаг не отставала от него. Теперь он старался не смотреть на нее открыто, потому что осознавал, что только что переступил черту, позволил себе слабость и почти раскрыл перед этой девчонкой свои тайные желания.

Казалось бы, обычный поцелуй, который по сути и не значил ничего для него. Так, легкая разминка, чтобы не потерять навык и заставить Алису замолчать.

«Да ты, блядь, стратег!», — в очередной раз выругался он и едва не вырвал дверную ручку.

Самое дикое в этой ситуации было даже не то, что он сам чувствовал в этот момент, а то, что она ему ответила. Неумело, судорожно, робко ее язык мягко коснулся его языка, и все его тело прострелило жгучее неуемное желание. И вот это была реальная проблема. Ведь когда женщина настолько проникает в кровь и под кожу, когда от ее близости сносит крышу и немеют пальцы, жизнь мужчины оказывается на волоске. На этом ее чертовом волоске из копны светлых волос, от которых одуряюще пахнет чем-то нежным и сладким. Она сама и есть эта сладость. В ней хочется раствориться целиком и позволить себе быть уязвимым. А разве не так попадаются на удочку своих желаний?

Нет, только не я и только не с ней, думал Андрей, когда зашвыривал сумку и садился за руль.

Им удалось проскочить незамеченными мимо дежурного администратора. Перед ней в этот момент находилась семья с тремя разновозрастными детьми, младший из которых надрывался безудержным плачем, изгибаясь в руках матери, словно гуттаперчевый цирковой гимнаст. Двое других детей, пыхтя и покрикивая визгливыми голосами, сражались на палках-мечах за спинами родителей, грозя снести стеллажи со старыми потрепанными журналами и книгами. Бородатый худой отец семейства с лицом великомученика навис над стойкой, пытаясь договориться о дополнительной кровати в двухместный номер, словно заселялся в турецкий отель. Ему было необходимо поспать хотя бы пару часов, а матери принять душ, потому что ее грудь была обмусолена младенцем и залита грудным молоком.

«Все едут к морю, надеясь на то, что оно вылечит и наполнит новыми силами, не понимая, что вся эта дребедень, которая их мучает, создана их же руками», — мысленно отвлекал себя Андрей, пока Алиса садилась рядом. Он скользнул взглядом по ее пальцам, теребившим замок ремня безопасности, и не удержался, посмотрел на нее.

— Я хочу, чтобы ты поняла одну простую вещь, Алиса.