Шрифт:
Закладка:
– А ты, Оптимизм? – осведомился Властитель.
– Я им сказал, что всё у них прекрасно получится, – произнёс Оптимизм, нижняя губа у него дрожала. – Сказал им, что ты, Властитель, хороший и добрый!
– ГОЛОСУЙ! – проревел Властитель.
– Ну так я голосую против, – сказал Оптимизм, всхлипнув. – И я совершенно убеждён, Властитель, что в глубине души – в самой глубине души – ты ещё сохранил немного доброты и, когда всё осмыслишь, ты сам передумаешь и позволишь им жить у тебя во дворце.
– ЗАТКНИСЬ! – взревел Властитель. – Ну а вы, Принципы? Вы же понимаете, что эти двое нарушили законы Страны Потерь? Настоящим живым людям сюда вход воспрещён!
– Верно, – как всегда, хором ответили Принципы. – А нарушения законов мы не одобряем!
– То есть вы голосуете «за»? – нетерпеливо спросила Честолюбие, но ответить Принципы не успели: снова лязгнул металл, и из дальнего конца зала раздался знакомый голос:
– Почему меня заперли в моих покоях?
По залу разлилось золотое сияние – вошла Счастье.
– Я… я подумала, вам, ваша светлость, захочется передохнуть после долгой дороги, – произнесла, явно нервничая, Честолюбие и присела в реверансе перед Счастьем, которая, войдя в зал, залила его золотым светом. – Мне показалось, что вам не захочется участвовать в этой докучной истории сразу же после приезда.
– А как вам удалось ВЫБРАТЬСЯ? – осведомился Властитель. – И, раз уж на то пошло, как вам удалось войти в ЭТУ дверь?
– Это я её открыла, – произнёс второй голос. – А вам, Властитель, прекрасно известно, что мне никакие замки не помеха.
Джек не сразу заметил вторую вещь, которая вступила в зал, – его ослепило сияние Счастья, но теперь ему предстала женщина того же роста, что и Честолюбие, хотя при этом куда более крепкого сложения. Была она изумительно хороша собой, хотя нежно-розовое сияние, которое она излучала, казалось совсем не таким ярким, как у других вещей. У неё, в отличие от прочей местной знати, имелись крылья: не жёсткие неподвижные крылья из позолоченной пластмассы, как у Сломанного Ангела там, на Пустоши, а крылья из бело-розовых перьев – они стлались за ней по полу, будто шлейф.
– Очень рада видеть вас снова, – произнесла Счастье и улыбнулась Джеку с Рождественским Поросёнком. – А это, – добавила она, указывая на свою спутницу, – моя подруга Надежда.
Розовая дама тоже улыбнулась Джеку с Поросёнком, и они, несмотря на сильный испуг, улыбнулись в ответ. Надежда и Счастье заняли два последних стула за столом.
– Вы, насколько я понимаю, голосуете за то, чтобы передать гостей Потеряху, – произнесла Счастье. – Прошу вас, продолжайте. Мы с радостью примем участие.
– Ладно, – откликнулась Честолюбие. – Этот настоящий мальчик и его Поросёнок нарушили закон в попытке совершить невозможное. Чтобы вернуть потерянную вещь в Страну Живых, её должны найти Наверху, а найти Пока Наверху невозможно…
– Почему? – тут же спросил Джек.
– Потому что на шоссе по нему проехал грузовик, – ответила Честолюбие с издевательской улыбкой. – В Стране Живых от твоего Пока остались лишь раскатившиеся шарики и клочок ткани. Найти его невозможно, поэтому он останется здесь навеки.
– Нет, – прошептал Джек, – я вам не верю. Не может быть!
Но ему тут же вспомнилось, как после безуспешных поисков дедушка, глядя на бабушку, чуть заметно качнул головой.
– Нет, вернуть его можно, – решительно произнёс Рождественский Поросёнок, всё так же сжимая руку Джека под столом. – Пока можно спасти, Джек, я тебе это обещаю.
– Хорошо сказано, Поросёнок, – одобрила Надежда. – Честолюбие забыла, какая нынче ночь в Стране Живых. – И, повернувшись к королю, она продолжила: – Им хватило смелости отправиться в Страну Потерь, чтобы совершить то, чего совершить нельзя. И сегодня, в ночь чудес и утраченных возможностей, у них есть шанс.
– Который они, безусловно, заслужили, – вставила Счастье. – Я голосую против того, чтобы отдать их Потеряху.
– Как и я, – добавила Надежда.
– Выходит, – произнесла Честолюбие, опуская ладонь королю на предплечье, потому что он явно был готов лопнуть от ярости, – трое за то, чтобы отдать их Потеряху, четверо против. Дело решат голоса Принципов. – И она повернулась к шестерым неразличимым человечкам. – Согласны ли вы с тем, что они нарушили закон?
– Согласны, – как всегда, хором откликнулись Принципы.
– Но отдать настоящего мальчика Потеряху – значит совершить убийство, а это самое страшное преступление! – возразил Рождественский Поросёнок.
– Верно, – хором сказали Принципы.
– Я всего лишь хочу вернуть Пока! – в отчаянии воскликнул Джек. – И я ничего плохого не сделал!
– Как проголосуете, Принципы? – будто и не расслышав, осведомилась Честолюбие. – Как следует поступать с лгунами и нарушителями правил, которые отказываются соблюдать древние законы Страны Потерь? Согласны ли вы, что, вне зависимости от их намерений, их надлежит отдать Потеряху, чтобы они понесли достойное наказание?
– Да, – откликнулись три Принципа, остальные же сказали: «Нет».
– Семь против шести – победа! – прошептал Джек Рождественскому Поросёнку, но тут Властитель вскочил на ноги.
– А Я ГОЛОСУЮ ЗА ТО, ЧТО ЭТО ГОЛОСОВАНИЕ НЕ СЧИТАЕТСЯ! – взревел он, шмякнув на пол огромный мятный леденец, оскалив зубы и стиснув кулаки.
Красота медленно осела на пол по другую сторону стола и спряталась там, прихватив блестящую ложку. Память забормотала что-то про Амалию-Луизу, но, что именно, никто не расслышал, потому что Властитель громыхнул:
– РЕГУЛИРОВЩИКИ! ОТВЕДИТЕ ЭТИХ ДВОИХ К ПОТЕРЯХУ!
И тут двери в обоих концах зала распахнулись, и в них, дребезжа и громыхая, вбежала целая толпа регулировщиков. Тут были бритвы, ножницы, пинцеты и ножи; плоскогубцы, секаторы и огромная кувалда – на всех красовались чёрные шляпы с перьями, форма дворцовой стражи. Джек с Рождественским Поросёнком вскочили с мест. Джек схватил горсть попкорна, приготовившись им кидаться, а Рождественский Поросёнок вооружился гигантским мятным леденцом.
– ХВАТАЙТЕ ИХ! – рявкнул Властитель, и в этот миг Джек уже не сомневался в том, что их сейчас скрутят и отведут в логово к Потеряху и он никогда больше не увидит ни Пока, ни маму.
Но тут Джек, к своему удивлению, почувствовал, как его обвила тёплая сильная рука, услышал шелест мощных крыльев и почувствовал, как поднимается в воздух, а бряцанье и лязганье металлических вещей остаётся внизу. Надежда подхватила Джека одной рукой, Рождественского Поросёнка – другой и теперь парила на своих могучих крыльях под потолком – Властителю оставалось лишь верещать от злости. Счастье засияла ярче прежнего, мешая тем, кто собирался броситься в погоню, и вот Надежда вылетела в двустворчатую дверь в конце зала и понесла их по тёмному коридору.
