Шрифт:
Закладка:
– Где они находят клиентов? – осведомился Коробков.
– В соцсетях, где ж еще, – ответила Ада Марковна. – Гоша рассыпал свои аккаунты повсюду, называются они одинаково «Услуги юриста “Москва для всех”».
– Отлично, – обрадовался Коробков, – пороюсь во всех, авось наткнусь на что-то интересное.
– Везу Аду к нам домой, – сказала я, – пообедаем и прикатим в офис.
Когда я завершила разговор, Дюдюля вытащила из держателя бутылку с водой.
– Можешь мне напомнить, что Зинаида Борисовна рассказывала о Федоре?
– Конечно, Морина успела мне все сообщить до того, как ей стало плохо. Симпатичный молодой человек, – стала перечислять я, – интеллигентная речь с правильными ударениями, приличный словарный запас. Владеет небольшой фирмой, занимается мелким бизнесом, выпускает настольные игры, пазлы для детей и взрослых, развивающие конструкторы, ну и так далее. Не женат. Приехал в Москву из другого города, где имел квартиру, продал ее, купил дом в Подмосковье, делает там ремонт. В столице хорошую квартиру не потянул, а приобретать клоповник не захотел, да и на свежем воздухе лучше. Родственников у него нет. Отец и мать умерли. Федор давно хотел перебраться в столицу, в ней возможностей больше для развития бизнеса. Родители отказывались покидать насиженное место, боялись резких перемен в жизни, не желали жить в мегаполисе, где у них нет друзей. «Ты весь день на работе будешь проводить, а нам что делать?» Вот такая позиция. Они верили врачам в районной больнице, где их лечили по ОМС, говорили сыну: «В Москве все небось за деньги, за миллионы, а дома бесплатно». После кончины родителей Федор нашел подходящий домик в Московской области и продал их уютную трешку. Зачем он приехал к Зинаиде Борисовне? Мать ему рассказывала, что у отца есть старший брат, Игорь Михайлович Воробьев. Отношения прервались, потому что Наум отказался быть врачом. Он не знал, чем заняться, но лечить людей категорически не хотел. Отец проклял младшего сына, выгнал его из квартиры. Разлад произошел, когда Наум вернулся после прохождения срочной службы. Игорь как мог защищал брата, но отец был дико зол. Федя приехал сообщить дяде, что его младший брат умер. И, если можно, пожить у него пару дней, потому что он сдал свою машину в трейдинг, новую получит только через три-четыре дня. У Федора много дел в столице, из Подмосковья на такси не наездишься, дорого очень. Денег же у неожиданно взявшегося родственника было мало, поиздержался он: дом, ремонт, смена авто…
– Мог каршерингом воспользоваться, – пробурчал Димон, – целую пьесу написал!
– Мы добрались до дома, – отрапортовала я.
– Чем вы занимаетесь? – удивилась я, глядя на Рину и Надежду Михайловну.
Свекровь держала Альберта Кузьмича, а Бровкина размахивала хвостом кота перед Всежором.
– Привет, привет, – скороговоркой произнесла Ирина Леонидовна, – мы теперь с Надей любим Аленушку, Иванушку и их друзей!
– Да, да, – подтвердила домработница, – меня правда иногда еще передергивает, но это потому, что я пока не отработала программу несчастливого детства. Папаша мог полведра самогона за один присест уговорить. И, зараза такая, спать не торопился, не сшибал его алкоголь. Наоборот, отца на подвиги тянуло! Драться лез, мы с мамой зимой из дома убегали. Ужасное детство. Да еще мамаша всегда была на стороне мужа. Никто меня не любил.
Бровкина зашмыгала носом.
– Хватит, – остановила ее Рина, – ты сто лет живешь с нами в доме, где тебя обожают! Сейчас отработаешь программу. И все! Конец!
– Какую программу? – изумилась я.
Ох, что-то в доме не так. Обычно, когда я вхожу в квартиру, Ирина Леонидовна мгновенно предлагает мне садиться за стол, принимается бегать туда-сюда, притаскивать все вкусное, что приготовила. А сейчас она даже не повернула головы, когда услышала мой голос.
Может, я ее чем-то обидела? Правда, сердиться на родных Ирина Леонидовна неспособна. Она прямо и откровенно выскажет все, что думает, объяснит: ей неприятен твой поступок, и на этом конец истории. Держать камень за пазухой, таить обиду, делать многозначительные намеки, закатывать глаза, бормотать сквозь зубы:
– Ну вот, меня не уважают, – все это Рине несвойственно.
Она просто объявит:
– Тот, кто съел последнюю конфету, мою самую любимую, вот этот обжора должен купить новую коробку.
Все. Конец истории.
– Привет, – произнес Иван Никифорович, входя в столовую. – Чем вы занимаетесь? Поесть дадут?
Рина ничего не ответила.
– Ура! – завопила Надежда. – Открыл.
– На, на, на, – затараторила Ирина Леонидовна, – смотри, вот он, твой любимый хвостик. Вынула?
– Да! – ответила Бровкина. – О, бедненький! Скорей несите банку реанимации.
Ирина Леонидовна опрометью кинулась к буфету, схватила нечто круглое, споткнулась о Мози, устояла на ногах, прогалопировала назад и подняла крышку чего-то, отдаленно похожего на кастрюльку.
– Вот.
Домработница, в руке которой неожиданно появился пинцет с чем-то, похожим издали на кусок шоколада, быстро опустила это темно-коричневое в банку и отдернула руку. Ирина Леонидовна в секунду захлопнула крышку и закричала:
– Мы это сделали!
– Ура! – заорала Надежда Михайловна. – Удалось!
– Ты понимаешь, что происходит? – осведомился Иван Никифорович.
– Нет, – шепотом ответила я, – единственное предположение: Рина купила какие-то экзотические продукты и нарезала салат. Потом они с Надей его съели и опьянели.
– Дети! – обрадовалась свекровь. – Вы пришли?
– Да, – хором ответили мы.
– Быстро мойте руки и за стол, – засуетилась Рина, – я приготовила рагу из цыпленка.
– Мама, ты сегодня покупала продукты? – осведомился сын. – Нечто эдакое незнакомое? Типа дыни с Марса.
Вместо Ирины Леонидовны ответила Надежда Михайловна:
– Нет, а что-то надо приобрести? Где дыни с Марса продаются?
– Чем вы занимались? – спросила я.
– Отрабатывали карму нелюбви, – крикнула из кухни Рина.
– Цветок схватил Альберта Кузьмича за хвост, – сообщил Иван.
– Ему это нравится, все в порядке, – отмахнулась Надежда Михайловна.
– Кто в восторге? – уточнил мой супруг. – Кот или… э… Обжор?
– Оба, – ответила Ирина Леонидовна, входя в столовую с большой кастрюлей, – сейчас все объясним!
И тут послышалось шуршание, я посмотрела туда, откуда шел звук, увидела парящего таракана, заморгала…
А Рина нежно пропела:
– Машенька прилетела.
– Брр, – вздрогнула Бровкина.
– Надя! Вспомни про карму, – напомнила Рина.
