Я снова сидела в салоне Феррари Ланкастера, ощущая себя в этом глубоком черном кресле сплошным недоразумением. Впрочем, я им и была.

Ничего нового, Котова.

В салоне спорткара пахло кожей, роскошью и риском. У меня даже нос заложило с непривычки.

Бросив взгляд на спидометр, я заметила последнюю отметку. Триста сорок. Кеннеди вел аккуратно, а стрелка спидометра двигалась в минимальном диапазоне, но мне стало любопытно. Каково это гнать с такой скоростью, когда даже думать не успеваешь?

Под ненавязчивое звучание эмбиента за окном мелькали огни ночного города, а в моей голове — события той самой ночи позапрошлым летом.

Как и предлагал тогда Бредин, я ушла в самый разгар праздника. Вот только одна, обесславленная и жалкая. Вернувшись в зал, забрала свой клатч, а после вызвала такси и уехала. Неверное, никто даже не заметил, как я ушла. Включая этого придурка, который, по рассказам очевидцев, через полчаса уже зависал с Селезневой в том самом темном гардеробе.

И с чего я взяла, что он изменился?

— В нашу первую встречу ты не была такой молчаливой… Что-то случилось? — спросил Кеннеди. Салон и лицо парня озарились красным светом стопсигналов стоящего впереди автомобиля.

— Неудачный день, — лаконично ответила. — Отвези меня назад, пожалуйста. Было глупой идеей звонить тебе.

Брависсимо, Котова! Хотя бы одна здравая мысль за всю неделю!

— Почему?

Он повернулся и с интересом смотрел на меня.

— Я не в настроении, чтобы развлекаться, — честно призналась. — Извини, что побеспокоила.

— Ничего страшного, — Кеннеди небрежно удерживал руль одной рукой, а другой — что-то печатал в своем смартфоне, — но… видишь ли, в чем дело, Джули. У моего друга сегодня день рождения, и я уже сказал, что приеду не один. Составь мне компанию. Мы просто заедем и поздравим его, а потом я отвезу тебя.

— У меня нет подарка, — попыталась отмазаться.

— Зато он есть у меня. Это займет совсем немного времени. Ну же, Джули. Моим друзьям будет интересно с тобой познакомиться. У нас слишком ограниченный круг общения, — добавил снисходительным тоном.

— Сочувствую, — раздраженно произнесла, распознав в его словах насмешку и намек на собственную экзотичность.

Но Кеннеди не заметил моего недовольства. Или заметил и поэтому решил сменить тему.

— Что ты делала там одна? Кто-то не пришёл на встречу? Или тебе уже надоели студенческие тусовки? — он строил свои догадки.

Ага. Если бы. Какие, блин, тусовки?! Мы с Брединым всю неделю провели, как пенсионеры. Разве что ходили на лекции и экскурсии, да напились пару раз. Народ в нашем студенческом квартале, казалось, никогда не спал. Кто-то вечно орал, напивался и выяснял отношения. Лишь мы поздними вечерами зависали в комнате… Хотя ещё вчера у меня не было и малейшего желания разнообразить наш досуг.

Возможно, пришло время это сделать. А этот лицемер пусть сидит в четырех стенах и принимает очередной вызов от своего недалёкого дружка.

— Ладно, поехали к твоему другу, — сказала я решительно и села повыше. — Надеюсь, это будет что-то грандиозное.

— Поверь, мы сумеем тебя удивить, — произнес Кеннеди.

Мой мобильник снова завибрировал. Бредин названивал последние пятнадцать минут, но на этот раз прислал сообщение:

«Где ты?! Ты ушла из-за слов Филина? Юля, все совсем не так. Пожалуйста, возвращайся, и мы поговорим. Я волнуюсь»

Ага, волнуешься, ну конечно. Расскажи это своей бабушке, придурок!

Через несколько минут Кеннеди свернул в переулок и заглушил двигатель. Одновременно с парнем я открыла дверь и вышла наружу. После тепла салона машины ночной воздух ощущался значительно прохладнее, чем раньше.

Кеннеди заблокировал ключом замок и произнес:

— Ты не против немного прогуляться?

Я огляделась. Ланкастер припарковал машину на узкой улице, уходящей в гору. По обеим ее сторонам стояли двух- и трёхэтажные дома. В редких окнах горел свет. В целом, тут было темно и тихо.

— Мы так быстро приехали. Что это за место?

— Это Баньи ди Марио[8]. И нам придется спуститься ниже, — парень указал пальцем прямиком в асфальт.

— В каком смысле «ниже»? — обхватив себя за плечи, я поежилась.

— Сейчас сама все увидишь, — добавил он загадочно.

— Я думала, мы поедем в клуб.

— Это и есть клуб. Мой друг решил устроить что-то вроде закрытой вечеринки… Для избранных. Но то место не так близко, как хотелось бы, — парень указал направление, в котором нам следует идти.

— Ладно. Надеюсь, я все еще могу ходить. Те четыреста девяносто восемь ступеней стали настоящим испытанием для меня.

Мышцы ног все еще помнили подъем, и, судя по напряжению в них, завтра мне предстояло расплачиваться за это болезненными ощущениями.

— Ты все-таки взобралась на башню Азинелли?

Я кивнула, вспоминая как несколько часов назад целовалась с Брединым на высоте птичьего полета. Тогда мне казалось это чем-то волшебным и незабываемым.

— Нужно было раньше тебе сказать, — произнес Кеннеди, — студенты не поднимаются на ту башню, пока не окончат университет. Плохая примета.

— Я не верю в приметы, — мой голос снова звучал резко.

Нужно было прекращать рычать на Ланкастера. В конце концов, он не виноват, что Бредин дважды выставил меня наивной дурой.

— Тем лучше. Идём.

И я даже представить себе не могла, куда меня затащит Кеннеди…

Его слова, что нам придется спуститься ниже, были буквальными.