Мне навстречу идет мужчина, внимательно смотрит в глаза. Глаза эти мне знакомы, только Аля так на меня никогда не смотрела. Он старше меня, ему хорошо за сорок, отлично выглядит, на висках седина.

— Паспорт?

Достаю снова паспорт, свидетельство о браке сразу и протягиваю ему. Листает страницы, читает все внимательно. Возвращает. Садится в кресло рядом с диваном. Молчит.

Понимаю, что новости огорошивающие. Но ведет он себя так выдержанно и спокойно, что хочется ему поаплодировать.

Не жду больше приглашения и сажусь на диван.

— И? Чего хочешь? Зачем приехал? Если у моей дочери вдруг мозги слетели набекрень, то не думай, что я тебя как зятя приму. На деньги не рассчитывай.

Откидывается в кресле, вот теперь смотрит зло.

— Приехал я сказать, что Алсу остается в Москве. Мой номер телефона Вы теперь знаете, вдруг, когда решите позвонить. Но просьба к Вам у меня в самом деле есть. Сможете же Вы ее бывшего жениха успокоить? Пусть парень держит себя в руках.

Протягиваю ему телефон с фотографиями.

— Вчера Бахтияр ворвался ко мне в клинику и ударил мою жену. Он задержан. Но его отец вмешается, и опять отмажет сына. А я переживаю за спокойствие и здоровье вашей дочери.

Он берет телефон и смотрит на фото недоверчиво, брови сошлись в переносице.

Листает.

— А вот так это выглядело, видеозапись из клиники, дата и время стоит.

Нахожу файл и опять даю ему телефон.

Смотрит. Хмур, ничего не говорит. Думает.

Ищу еще один файл и открываю его. Не хочу сам это слушать, но человек, который выбрал этого скота в мужья своей дочери, должен все это увидеть и услышать.

— А вот это — звонок за час до того, как он было снято видео.

Встает, уходит до окна, берет сигарету. Дымит.

Молчу. Вижу, что все же пожар у него внутри, тряхнуло его, хоть и держится.

Вот и хорошо, не совсем отец отморозок.

— Очень надеюсь, что вы были не в курсе тех событий, из-за которых этот парень оставил первый курс и улетел учиться за границу.

Зыркает на меня, сжимает и разжимает губы. Видимо, не в курсе.

— Оставь мне все это. Бахтияр больше не появится рядом.

— Хорошо, скину. Алсу что-то передать?

— А что передавать, она сама выбрала свою судьбу. Отца не то, что не спросила, даже в известность не поставила. Защиты не у меня попросила. Пусть живет, как хочет. Теперь это твоя женщина.

Тоже результат. Больше мне здесь делать нечего. Встаю, оглядываю еще раз кабинет и замечаю на столе портрет. Алсу. Красивая, в национальном костюме. Надо же. Разглядываю. Отец замечает.

— Это мама Алсу. Они очень похожи.

— Удивительно похожи. Одно лицо, судьбы разные.

Айдар Камаев опять хмурится и отворачивается к окну. Ухожу не прощаясь.

* * *

АЛСУ

Я проснулась от яркого света, солнце залило комнату, жизнь, кажется, продолжалась. Под одеялом было тепло, и вылезать на прохладный от кондиционера воздух комнаты не очень хотелось. Но мне был нужен туалет, и пришлось, откинув быстро одеяло, встать с кровати. Встать? Нет, я скорее вытащила себя из нее. Врач вчера предупредил, что несколько дней болевые ощущения — это норма. Но чувствовать сейчас, как ноет все: руки, ноги, бок, лицо — было обидно. В зеркале не узнала себя, лицо отекло, синие пятна гематом испугали. Вчера я не смотрелась с зеркало, а сейчас понимаю, что всю эту вот красоту видел Егор. Да уж… красавица.

На кухне обнаружила Кирилла, тот никак не отреагировал на мой внешний вид.

— Завтракать будешь? Могу приготовить яичницу или кашу сварить.

— Спасибо, только чай. — Странно, что не спрашивает про внешний вид и не подкалывает.

— У меня сегодня тренировка отменилась, так что я день дома, обращайся, если что.

Кир наливает мне чашку чая, ставит на стол и уходит к себе. Рекс тыкает носом в мои колени, чешу ему за ухом одной рукой, второй подхватываю чашку. Травы какие-то, вкусно. Вижу записку от Егора и таблетки рядом. Точно, он улетел к моему отцу, а мне нужно отдыхать. Выпиваю таблетку и возвращаюсь в комнату. Рекс тащится за мной. Хлопаю по кровати, он запрыгивает, крутится, ищет как улечься. Забираюсь под одеяло, руками прижимаю к себе Рекса и засыпаю.

* * *

Неделю я провела дома. Егор предлагает мне уволиться с работы, но я не хочу сидеть одна в квартире. И он не стал настаивать. Я снова вышла на смену в клинику. Егор провел небольшое собрание, попросил о случившемся инциденте не упоминать и помочь мне быстрее адаптироваться в работе. Я не ожидала такого отношения коллег, любопытных взглядов было много, но вопросов мне никто не задавал. Жалели и угощали сладким. Интересно, какую версию он выдал Марии Петровне, она со мной, как с хрустальной обращается.

А вот к психологу Егор меня привез, не спрашивая и сказал, что пока Нелли Геннадьевна ему не подтвердит, что я могу к ней больше не приходить, раз в неделю мне предстоит у нее появляться. Не хотела больше никому ничего рассказывать. Но как-то так само вышло, что делюсь с ней частью своей истории. И говорю о той тяжести, что все еще ощущаю на шее.

Когда Бахтияра уводили полицейские, он обернулся: «Зря ты это сделала. Пожалеешь». Обруч на шее сдавил сильнее, когда я поняла, что это он прошипел мне.

После нескольких встреч с психологом это ощущение стало проходить, трогаю шею пальцами, глажу, тяжесть ушла, я снова могу дышать полной грудью.

Надеюсь, что придет время, когда от страха перед бывшим женихом ничего не останется. От моих надежд на отношения с отцом точно ничего не осталось. Егор сказал, что отец отпустил меня, преследовать не будет. Обещал, что Бахтияр рядом не появится. Хорошо бы…

* * *

Прошло больше двух недель с того дня, когда Бахтияр пытался меня увести из клинки Белова. У нас с Егором нет секса. Он много работает, у него пациенты, деловые встречи и какие — то консультации в НИИ. Каждое утро проводит с Киром, когда тот в городе. Вечерами допоздна читает, пишет что-то. Субботы рабочие, в воскресенье полдня спит, потом у него тренажёрный зал, вечером ужинаем в ресторане. Разговоры о клинике и моих учебных планах, потом он опять за ноутбуком допоздна. С обоими Беловыми чувствую отстраненность, хорошо хоть Рекс всегда искренне рад меня видеть, с удовольствием встречает, идет со мной на прогулку.

Егор достал второе одеяло. Ложится спать,