Шрифт:
Закладка:
В Русско-турецкой войне 1828–1829 годов К.Ф. Толь назначается начальником Главного штаба 2‑й армии и за боевые отличия награждается орденом Святого Георгия полководческой 2‑й степени. В 1830 году становится членом Государственного совета Российской империи. Во время подавления Польского восстания возглавит Главный штаб русской действующей армии. Последней должностью эстляндского дворянина с голландскими корнями станет назначение главноуправляющим путями сообщения и публичными зданиями.
Генералы А.П. Ермолов и К.Ф. Толь оставят в истории Отечественной войны 1812 года заметный свой след, будучи надежными сподвижниками полководцев М.Б. Барклая де Толли и М.И. Голенищева-Кутузова-Смоленского. С их именами будут связаны многие события заграничных походов русской армии в 1813 и 1814 годах. Не случайно ермоловский портрет по сей день украшает Военную галерею Зимнего дворца.
Глава 2
Гродненский маневр Багратиона. Выход из западни. Стратегический просчет Наполеона
События начального периода войны для русской 2‑й Западной армии разворачивались, по сравнению с 1‑й Западной армией, совсем иначе. И как пишут многие историки – трагично. Виной тому было стратегическое мышление и видение театра действий полководцем Наполеоном Бонапартом. Но виновником того, что 2‑я армия все же не была разгромлена и не истреблена, в том, что она избежала вражеской западни и вырвалась из нее, стал главнокомандующий генерал от инфантерии князь П.И. Багратион, считавший себя суворовцем.
Брат императора Наполеона король вестфальский Жером (Иероним) Бонапарт получил приказ 12 июня открыть военные действия форсированием Немана у города Гродны (ныне Гродно, Республика Белорусь). Но приказ имел одну оговорку: переходить реку разрешалось только в том случае, если назначенный пункт будет «слабо занят русскими».
Жером Бонапарт командовал правым крылом Великой армии в составе 5‑го, 7‑го и своего 8‑го Вестфальского пехотных и 4‑го кавалерийского корпусов и обладал артиллерией числом в 159 орудий. По численности людей (около 78 тысяч человек) неприятель почти вдвое превосходил силу багратионовской 2‑й Западной армии.
В Гродно стоял летучий корпус атамана М.И. Платова, непосредственно прикрывавший полками легкой конницы линию государственной границы. Приказ об отходе пришел к Платову в ночь на 17 июня. Уничтожив – «спалив» мост через Неман, летучий корпус выступил на город Лиду. На следующий день польский авангард короля Вестфальского навел через реку два моста (понтонный и на плотах) и вступил в Гродно.
С первых дней Жером Бонапарт показал себя бесталанным полководцем, слабой тенью своего брата, украшенного императорской короной. Все началось с того, что он не смог демонстрацией активности удержать на месте русскую 2‑ю Западную армию. Эти несколько дней позволили бы главным силам императора французов взять ее в надежное полукольцо и навязать Багратиону проигрышную для него баталию.
Оказавшись на правом берегу Немана, войска короля вестфальского до 22 июня находились в «неподвижном состоянии». Даже кавалерийский корпус, которому следовало бы незамедлительно пойти искать противника, занялся установлением контроля над ближними дорогами. Все сведения о русских войсках черпались из допросов местных жителей и данных лазутчиков из числа поляков здешних мест. Все же французам удалось достоверно установить, что казачий корпус Платова пошел на соединение с войсками Багратиона.
Сам Жером Бонапарт прибыл в город 18 июня, приветствуемый польской частью местного населения как освободитель. Через два дня брат императора устроил в Гродно парад войск 8‑го армейского корпуса. Местные шляхтичи проинформировали его о состоянии багратионовской 2‑й Западной армии, а некто помещик Рефинович привез свыше 300 ружей, отбитых у русских у села Вишневка. Король Вестфальский приказал своим войскам остановиться здесь на «заслуженный» отдых; они покидали Гродно в течение трех дней – с 22 по 24 июня.
В последующем король Жером Бонапарт оправдывался перед братом за свое бездействие у Гродно. Что, мол, ему требовалось сосредоточить войска, эшелонировать их на три перехода, дать отдых людям и лошадям, подтянуть отставшие обозы и устроить продовольственную часть. Но все эти объяснения признать состоятельными было нельзя, поскольку отступающая сторона уходила от границы без боя.
Только получив неудовольствие императора, Жером Бонапарт пошел форсированным маршем по следам армии Багратиона. С севера, от Вильно ему шел навстречу корпус маршала Даву (примерно 50 тысяч человек), чтобы взять отступающую русскую 2‑ю армию в клещи.
Установить местонахождение этих двух вражеских сил атаману М.И. Платову позволили показания пленных, захваченных в ходе нескольких конных сшибок с французами. Получив такие сведения, Багратион снесся с Платовым и уведомил его в том, что им следует соединиться у местечка Бакшты и совместно неожиданно атаковать корпус Даву с тыла во время его походного движения к Минску.
Однако приближение значительных по численности войск короля вестфальского заставило главнокомандующего 2‑й Западной армии отказаться от такого дерзкого решения. Считается, что в иной ситуации маршалу Даву пришлось бы ввязаться в большой бой. Положение русских сил, находившихся в районе Кареличей, становилось явно невыгодным: то есть развитие событий грозило западней.
Багратион не зря считался мастером ведения авангардных и арьергардных действий. Он понял, что выход из сложившейся ситуации лежит только в маневренных действиях армии, соединении с отрядом генерала Дорохова и умелым прикрытием и сокрытием своих маршей платовскими легкоконными полками.
2‑я армия незамедлительно переправляется обратно на левый берег Немана. Сведения об этом немало удивляют неприятеля. 23 июня Багратион прибывает в Кареличи. В это время атаман Платов занимается привлечением внимания маршала Даву к ложному направлению движения русских. После этого летучий корпус должен был спешить на соединение с отрядом Дорохова, после чего ему предписывалось идти на соединение с силами Багратиона.
В Кареличах главнокомандующий 2‑й Западной армии в приказе от 25 июня объявил войскам о необходимости как можно быстрее достигнуть Минска и «предупредить» там французов. Багратион требовал походного движения «распашным» шагом. Он сказал о первых выигранных атаманом Платовым боях и предупредил о скорой встрече армии с неприятелем. Багратионовский приказ был выдержан в «суворовских тонах»:
«…гг. начальникам войск вселить в солдат, что все войски неприятельские не иначе что, как сволочь со всего света, мы же русские и единоверные. Они храбро драться не могут, особливо же боятся нашего штыка. Наступай на него. Пуля мимо. Подойди к нему – он побежит. Пехота коли, кавалерия руби и топчи!..
Тридцать лет моей службы и тридцать лет, как я врагов побеждаю через вашу храбрость. Я всегда с вами и вы со мной!..
В Голлабрюне храбрые полки – Киевский гренадерский, 6‑й егерский и Черниговский драгунский, были свидетелями, как мы,
