был Феофан Митиленский, сопровождавший Помпея в походе на восток и т. д. Многие города на Понте Страбон хорошо знал как местный уроженец. Описание Рима, некоторых местностей Италии и Египта (Александрия, путешествие по Нилу) Страбон дает также частично по личным впечатлениям.

Центральной проблемой исследования источников «Географии» является вопрос об объеме и способах использования сочинений Посидония, которого Страбон называет «самым ученым философом нашего времени» (XVI, II, 10). Страбон пользовался историческими сочинениями этого философа («Истории» и описание подвигов Помпея), а также его знаменитым трактатом «Об Океане» (предполагается, что почти все космологические, метеорологические и этнографические отрывки Страбона восходят к этому сочинению).[42] Страбон не дает, однако, последовательного пересказа содержания трактата, но заимствует только то, что нужно для полемики и что подходит под его схоластические категории (apíthanon, adýnaton, enántion);[43] кроме того, выбор заимствованного материала во многом зависит от описательного характера «Географии».[44] То, что не подходит к описанию, он помещает в экскурсы, следуя, впрочем, порядку изложения Посидония. В основном мысли и содержание трактата мы узнаем из критики Страбона (II, II, 1–3, 8).

Взгляды Посидония и Страбона на цели и задачи географии совершенно расходились: для Посидония география была «физикой», не описанием, а объяснением мира; отсюда отрицательное отношение Страбона к географии Посидония и недовольство применением последним математики.[45] «Посидоний, — говорит Страбон, — много занимается „исследованием причин“ и подражает Аристотелю как раз тем, что наша школа[46] избегает делать» (II, III, 8); он старается объяснить все физические явления «единой причиной» (apò miās aitias).

Во «Введении» (I–II книги), следуя плану изложения материала у Посидония, Страбон дает вкратце историю географической науки, гомеровский вопрос,[47] изменение земной поверхности,[48] форму земли и ойкумены (I, III, 12),[49] учение о зонах и тропиках,[50] проблему океана (II, V, 18),[51] теорию приливов и отливов, измерение земли (II, V, 26 сл.), карту ойкумены, «сфрагиды» (II, I, 22) и общий очерк описания земли (II, V, 26 сл.).

Все «теоретические» вопросы, как например конфигурация земли, проблема зон в тропиков и т. д., для Страбона только «гипотезы», которые он приводит по Посидонию заранее, чтобы читатель, приступая к изучению отдельных стран, имел представление о целом (II, II, 1).

Влияние Посидония на Страбона заметно не только в теоретических вопросах (во «Введении»), но оно весьма велико и в описаниях отдельных стран (Иберии, Галлии, Британнии). Однако стиль Посидония, его изысканность, группировка материала не нравились Страбону. Поэтому не следует преувеличивать влияния Посидония и считать-«Географию» простым продолжением трактата Посидония, предполагая в случаях обширных заимствований его механическое посредничество.[52]

Другого своего великого предшественника — Эратосфена — Страбон также признает одним из выдающихся ученых всех времен (XVII, III, 22) и под влиянием Посидония принимает во внимание его взгляды.

«География» Эратосфена по материалу в эпоху Страбона, конечно, устарела, на все же оставалась классическим произведением. За протекшие два столетия после выхода в свет труда Эратосфена было сделано много важных географических открытий [благодаря походам римлян, парфян и Митридата (I, II, 1)], произошла дифференциация и специализация наук и изменились взгляды на задачи науки.

Принимая критику материала Эратосфена Полибием, Посидонием и Артемидором и главным образом критику его метода Гиппархом, Страбон примыкает к суждениям этих ученых. Критика Страбоном известий Эратосфена только частично самостоятельна; в целом же он следует Полибию, Артемидору и Посидонию. Повторяя суждения этих ученых, он упрекает Эратосфена в недостатке философского образования (I, II, 2), в плагиатах у Дикеарха (II, IV, 2), неправильном толковании Гомера (I, II, 3 сл.) и в недостаточном знании Афин.[53]

Страбон хочет, насколько возможно, исправить географию Эратосфена (I, II, 2). Это исправление сводится, однако, только к замене прежних цифр расстояний между географическими пунктами новыми данными. Наиболее существенные поправки он делает в отношении Галлии, Британнии, Германии и Кавказа (VII, II, 4; VII, I, 5). Известиям Эратосфена об отдельных странах (например, об Индии) [54] Страбон (следуя Полибию) — безусловно доверяет и принимает его взгляды на форму и размеры ойкумены (с некоторыми поправками).

Некоторые ученые (Гроскурд) высказали мысль ввиду родства композиции Страбоновой «Географии» с трудом Эратосфена о том, что первая является лишь расширенным продолжением второго.[55] Взгляд этот нельзя признать правильным уже по одному тому, что задачи и цели этих двух сочинений совершенно различны.

В большинстве случаев Страбон дает прямые цитаты из Эратосфена, но в двух первых книгах своего труда он, как думают, пользуется каким-то промежуточным источником, что сильно затемнило в его изложении связь и содержание «Географии» Эратосфена.

Иногда Страбон недостаточно понимает оригинальные мысли Эратосфена. Например, при рассмотрении знаменитого Эратосфенова деления земель на «сфрагиды» и «плин-фии» он не указывает практической и теоретической ценности нового деления и при описании отдельных стран даже вовсе их не упоминает,[56] выступая в духе нового времени сторонником политических границ.

Принципиально отбрасывая математический метод Эратосфена,[57] Страбон критикует его за излишнее доверие к таким источникам, как Пифей [58] и Дамаст (I, III, 1), которых он считает лжецами (I, IV, 3). Метод проекции Эратосфена с пересекающимися прямоугольно градусами Страбон одобряет, но под влиянием Полибия вносит поправки в его измерение ойкумены и исчисление широт (I, IV, 3 сл.).[59]

Позицию Эратосфена наш географ считает особенно уязвимой, так как тот «является, так сказать, математиком среди географов и географом среди математиков» (II, I, 41).

Содержание знаменитого сочинения Эратосфена Страбон пересказывает бегло и бессвязно, в одних случаях соглашаясь, в других — высказываясь вслед за Гиппархом против неточности метода Эратосфена.

Отношение Страбона к третьему великому предшественнику — Гиппарху — диктуется-его пониманием задач географии и отсутствием специального математического образования.

Гиппарх считал составление карты земkи делом отдаленного будущего и стремился пока только определить относительное положение географических пунктов строго математическим путем (действительные расстояния его не интересовали). Он требовал точных измерений и наблюдений, которые географам должны дать астрономы, и в случае отсутствия или невозможности получить таковые рекомендовал ограничиться лишь описательными задачами (II, I, 11). Его критика Эратосфена носила чисто негативный характер.

Не будучи компетентным в специально математических вопросах, Страбон не мог судить о фактической правильности критики Гиппарха. Однако он берет под защиту Эратосфена, требуя более подробной и «конструктивной» критики (II, I, 41). Там, где Эратосфен не прав, «достаточно будет исправить его утверждения путем простого установления фактов в моей „Географии“» (II, I, 41).[60] По его мнению, «очевидность и согласие всех свидетельских показаний достовернее показаний любого