и привезенных, и приготовленных для погрузки на трейлеры и отправки в другие города и веси; в минувшие времена в таком складе и ступить было бы некуда, а сейчас тут и в футбол, пожалуй, можно было бы сыграть…

Лжетехнет шагал, стараясь не вертеть головой, но тем не менее замечать и запоминать все, что могло пригодиться. Вот две объемистых кучи: лом цветных металлов. Происхождения явно не местного, скорее всего, украдено за той же восточной границей и переправлено сюда для перепродажи дальше, за валюту. Это хотя бы ясно, никаких сомнений не вызывает. А вот тут что? Интересно, интересно…

Он с удовольствием остановился бы, но не мог себе позволить этого, и лишь замедлил шаг до возможного предела. Внимание его привлекли ящики, даже не ящики, нельзя было назвать их так — и не контейнеры тоже в привычном, стандартном смысле этого слова, но какие-то конструкции из дерева и металла, чьим назначением явно было — скрывать в себе нечто, отличающееся весьма крупными габаритами. Пожалуй, на специальную железнодорожную платформу можно было бы погрузить не более одного такого сундука — и то лишь при помощи портального крана. Хотя, — прикинул он на-глазок, — необычайно длинные полуприцепы Восточного конвоя тоже вроде бы в состоянии были вместить такое вот устройство. Теперь, когда, проходя мимо, он смог впервые по-настоящему разглядеть этих автомобильных левиафанов, он понял, что не зря возникли у него некоторые представления относительно груза, который до сих пор все к нему причастные избегали назвать по имени: то, что он имел в виду, вполне могло уместиться в этих машинах. Да, и эти сверхконтейнеры тоже уместились бы — кстати (констатировал он, подняв на миг голову) и портальный кран наличествовал тут, раньше в такой технике просто не было надобности. Значит, они совместимы — контейнеры и машины. Очень, очень любопытно: что же таят они в своем чреве?

Не оглядываясь по сторонам (ни в коем случае!), безмятежно шагая, Милов изменил направление своей прогулки и, не убыстряя шага, приблизился к ближайшему из четырех заинтересовавших его саркофагов.

Когда-то на борта этого сооружения была нанесена необходимая маркировка — иначе никто не принял бы подобный груз к перевозке. Однако, сейчас от нее остались только следы: местами надписи были замазаны черной краской, другие — соскоблены. Следовательно, груз был неофициальным, в чем-то незаконным; в противном случае никто не стал бы заметать следы. Хотя незаконность эта явно была скорее показной. Секретность из вежливости — вот что это такое.

Вновь Милов позволил себе незримо для стороннего взгляда улыбнуться; последний вопрос, заданный им самому себе, был чисто риторическим, на самом же деле он, едва завидев эти гробы, уже знал, для какой поклажи они предназначены. Такое везение бывает редко, очень редко… Только что ведь возникла возможность перейти от классного занятия к домашнему заданию — и вот сразу появились и нужные условия.

Он остановился, едва не упершись в контейнер. Загрузка его, по Мидовской догадке, должна была производиться сверху — потом крышка опускалась и закреплялась накидными болтами. Да, верно, вон они видны отсюда — края скоб. Для того, чтобы окончательно убедиться в своей правоте, нужно бы забраться наверх: только так и можно заглянуть в нутро. Но сейчас об этом нечего было и думать, с таким же успехом можно было бы сдаться первому же стражнику, какой попадется на пути. Нет, и речи быть не может. И тем не менее, очень, очень интересно было бы увидеть всю эту картину сверху. Настолько интересно, что ради этот цели, пожалуй, будет смысл задержаться внутри склада еще на некоторое время — хотя первоначально Милов собирался покинуть его так скоро, как только позволят обстоятельства. Во всяком случае, такой вариант следует обдумать. А сейчас — повернем назад, пока никто еще не заинтересовался нашей несколько, пожалуй, затянувшейся прогулкой. Столь же неспешно вернемся к воротам, и там задержимся и внимательно, хотя и ненавязчиво рассмотрим, насколько серьезно запираются ворота эллинга, нет ли там признаков охранительной сигнализации — ну, и так далее, и тому подобное…

Стройный этот план реализовать до конца, однако, не удалось. Милов едва успел приблизиться к воротам, а сзади, около машин, только еще началась возня, сопутствующая, как правило, погрузочно-разгрузочным работам (хотя сейчас вряд ли было, что разгружать — это можно было понять даже при беглом взгляде на рессоры трейлеров: на этот раз они привезли сюда всего лишь людей, сырье) — как в обширном прямоугольнике ворот нарисовалась фигура, показавшаяся Милову знакомой. Он ощутил нехороший холодок под ложечкой: то был его охранник, которому, по мидовским расчетам, следовало сладко спать еще часа два. Сомневаться в действенности зелья, которым Милов угостил своего телохранителя, не было оснований; значит, охранники здесь тоже были подстрахованы от происшествий такого рода, и этот пришел в себя едва ли не быстрее, чем Милов после минувшей обработки. Так или иначе, сейчас не было времени размышлять об этом — нужно было что-то предпринять, чтобы страж не поднял шума, потому что тоща легенде о смирном технете Милове грозил полный крах. Зашевелятся, обнаружат вырубленного Клевреца, которому так и не удалось поговорить по душам — если только он этого действительно хотел…

Изобразив радостную улыбку, шагая навстречу своему аргусу, Милов в последний раз оглянулся, чтобы запечатлеть в памяти картину склада. И успел заметить, что неподвижный прежде кран теперь сдвинулся и медленно выезжал из глубины склада всеми своими четырьмя ходовыми тележками; наверху крановая тележка одновременно перемещалась влево — а там, взобравшись на один из так заинтересовавших Милова контейнеров, уже готовились зачалить стропы грузчики. Значит, именно этот груз и собирается забрать конвой; без участия Милова? Или же, что куда более вероятно, именно в этой связи его стали искать, не нашли, обнаружили зато спящего охранника, растолкали… Следовательно, груз уплывает в неизвестном направлении, а самому Милову грозит — впрочем, лучше и не думать о том, что ему грозит, но найти способ как-то зацепиться за груз, не упустить его из вида…

Охранник между тем был уже рядом. И выражение его верхней панели не предвещало ничего хорошего.

10

(92 часа до)

«Маваси суто ути» — отмечал Милов, выполняя именно этот удар. — А теперь тейсо ути — и мае гери. Хлипковат оказался охранничек… он вообще не тренирован был, скорее всего, на боевые единоборства, хотя в наше время нельзя полагаться на одно лишь оружие: все стали умными — прогресс как-никак…

Этот выбыл, значит, — подумал Милов, оставив позади недвижное тело, — не