на улицы, освещенные неярким светом молодой луны и ярким — газовых фонарей. Морозный ветер холодил лицо. Редкие прохожие торопились по делам. Слышалось крики веселящейся детворы. Рядом с трактирами, коих в Китеже было — как клопов в кровати у плохой хозяйки, крутилась кабацкая голь.

Жизнь била ключом. И успев окунуться в нее с головой, я вдруг поняла, что влюбилась в этот небольшой и неспокойный город.

Молчание тетушки длилось не больше пяти минут. Правда все это время она одним своим видом выказывала такое явное нетерпение, словно генерал Матюшкин обещал исполнить для нее приватный танец в одном исподнем.

Ну и в конце концов не выдержала.

— Сонечка, милая, а что твой знамец, господин пристав, намеревается к нам снова заглянуть?

Неожиданный вопрос, застал меня врасплох. И ответ не сразу пришел в голову.

— Кхм, — прочистила я горло. — Гордей Назарович мужчина занятой. Сомневаюсь, что у него достаточно времени…

— Ах, да, это ваше деликатное дело, — вздохнула Инесса Ивановна.

— Мы все еще ищем преступника, — кивнула я.

Тетушка обеспокоенно нахмурилась, поджала губы.

— Прошу тебя, девочка моя, будь осторожна. Все же, не женское это занятие, душегубов ловить, — покачала она головой. — Тут сила мужская нужна.

— Не скажите, — возразила я. — Сила нужна при аресте. А до него не мешало бы выяснить, чьих рук это дело и как именно все произошло.

— Так это же проще простого, — отмахнулась Инесса Ивановна. — Я прежде детективными рассказами, что печатали в газетах, зачитывалась. Там все легко объяснялось. Ежели нож аль палку использовали — ищите мужчину. Женщины хитрее, чаще на яд полагаются.

Пришла моя очередь отмахиваться от ее слов.

— Тетушка, не ведитесь на заезженные клише, с реальной жизнью они имеют мало общего. Яд — это сильное и эффективное оружие, которым не побрезгуют воспользоваться и сильнейшие из мужчин. А за нож может схватиться даже самая слабая из женщин. Для криминалиста важны лишь конкретные факты — место, время, мотивы, свидетели, улики. Только связав все это воедино, можно найти настоящего преступника.

Я начала зачитывать пожилой женщине одну из прослушанных в университете лекций, и даже не заметила, как медленно, но верно начало вытягиваться от удивления ее лицо. Благо дом генерала находился не далеко. И прежде, чем я приступила к конкретным примерам, извозчик, зычным криком, остановил лошадей.

Дом генерала Матюшкина стоял в стороне от соседних, и своим видом напоминал сказочный терем. Трехэтажный. Островерхая крыша с крутыми скатами, узкие окна с резными ставнями, крытые переходы.

Два внушительных бородача в ливреях охраняли парадный вход, венчанный красным крыльцом, у которого толпилась очередь из пролеток. В воздухе стоял гул голосов, шум, вызванный беспрерывным движением гостей.

Дамы в шикарных нарядах, кавалеры в цилиндрах и фраках. Я словно прибыла на бал-маскарад, темой которого заявлена мода прошлого столетия.

Стоило нам с Инессой Ивановной избавиться от верхней одежды, как нас тут же взяла в оборот солидная матрона. В пышном желтом платье, с объемным седым пучком на голове. Пылко обняв сначала тетушку, затем меня, она сообщила что «несказанно рада видеть» и, без всякого представления, повела в танцевальный зал.

— Марья Саввишна, — одними губами прошептала Инесса Ивановна, прежде чем взять меня под руку. — Она еще не знает о твоей амнéзии, девочка моя, но я всенепременно извещу.

Было бы неплохо. И не только ее одну. А то неудобно как-то. Стоит повернуть голову, всюду улыбки, слова приветствия, будто доброй знакомой. Не ровен час, остановят поболтать, а я даже имен не знаю.

Подав знак официанту, хозяйка вечера дождалась, когда он подойдет к нам с тремя бокалами игристого. И только затем начала беседу.

— Инесса Ивановна, вы не представляете как я устала, — зачастила она, обмахивая себя рукой. — Пришлось лично выписать сотню приглашений… В дворянское собрание, в благотворительное общество поддержки искусства, в охотничий клуб Михаила Афанасьевича…

Тетушка одарила ее милой улыбкой.

— Марья Саввишна, голубушка, я более чем уверена, о вашем приеме напишут все газеты. А о чем не напишут, разнесет молва.

— Вашими бы устами, Инессушка… — всплеснув руками, она перевела на меня умилительный взгляд. — Сонечка, наслышана о твоей помолвке с графом Бабишевым. Сереженьку я уже поздравила. Прошу и ты прими мои самые сердечные поздравления.

— Благодарю, — кивнула я, спрятав взгляд за стеклянным фужером.

Черт, как-то не подумала я, что Сергей со своим семейством может быть среди приглашенных. И разминуться вряд ли удастся. Зал один. Все у всех на виду.

А Мария Саввишна, меж тем, продолжала:

— Лучшей партии во всем Китеже не сыскать. Любая была бы счастлива оказаться на твоем месте.

Пока я прикидывала, надо ли на это что-то отвечать, к нам подошел грузный мужчина, в парадном офицерском костюме и с бокалом в руке. Оплывшее лицо доверия не вызывало. Усы уныло свисали до самого подбородка. Проплешины на сияющем лбу.

— Марья, прикажи Павлуше запереть комнаты на втором этаже. Шастают всякие…

Похоже, тот самый любящий сходить налево генерал, который, чувствуя себя полновластным хозяином, даже не попытался приглушить голос. А вот его жена от такой бестактности смутилась и заметно покраснела.

— Конечно, Мишенька. Сей момент, — кивнув нам, она поспешила удалиться.

Тетушка не стала затевать вежливый разговор. Молча покачиваясь под легкую музыку, она разглядывала присутствующих. А мужчина продолжал попивать шампанское, делая вид, словно никого рядом нет.

— Не любите гостей? — вопрос сорвался с моих губ прежде, чем я осознала, кому, собственно, его задаю. Впрочем, в отличие от тетушки, чьи брови от неожиданности оказались на лбу, Матюшкин своими даже не повел.

— Было бы за что их любить, — лихо подкрутил он ус и прошелся по мне оценивающим взглядом. — Припрутся, натопчут, а наутро глядь, серебро столовое кто-то спер.

Н-да, и не поспорить.

Не настроенный на светскую беседу генерал махом допил шампанское. Громко рыгнул, не стесняясь дам. Вытер рукавом пшеничные усы. И, не попрощавшись, ушел охотиться на официантов с полными фужерами.

Плавная мелодия сменилось яркой, быстрой. Тетушку пригласил на танец немолодой, рыжеволосый кавалер. Привидение, зависнув под потолком, заунывно подвывало в такт музыке. Одна я протирала спиной мраморную колонну, думая о том, что надо срочно что-то делать.

Стоянием на месте внимание неизвестной дамы мне не привлечь. И медлить нельзя, вдруг гости начнут расходиться? Тем более, что начали разносить закуску из тех самых лобстеров, о которых говорила Глаша. Только аппетита они во мне не возбуждали. А раздававшиеся вокруг причмокивающие звуки вызывали откровенное раздражение.

Оно и к лучшему. Для сытого желудка, как любил повторять мой дед, работа — досадная помеха. А ведь я сюда не развлекаться приехала. Надо