— О профессоре Чиритоне. Он кашит и в Академии всегда приглядывал за мной, защищал, учил летать. Его история потрясла меня, и я её сейчас вспомнила, — да вспомнила друга и загрустила.

— У меня голова забита своими проблемами, — хотел от меня отвязаться отец, но я решила вмешаться в семейные дела профессора, хотя он меня об этом не просил, и я вообще не знала, захочет ли он соединиться опять со своей супругой. Пошла на риск, вспомнив печальные глаза друга. В любом случае это странное дело нужно расследовать. Не понимаю, почему этого не сделал сам Чиритон. Был обижен и подавлен, что его выгнали из семьи? Почему не провёл расследование? Поверил в проклятье?

— Пожалуйста. Очень прошу. Я буду тебе так за это благодарна, — подлизывалась к родителю. — Я узнавала у торговцев, что в городе Эдесс мы остановимся на местном рынке. Дом госпожи Эллисы найдём без проблем.

— Ладно даму эту сама будешь уговаривать, чтобы она на ритуал согласилась. Кашиты богобоязненные особи. Не признают всяких Колдунов и Ведьм, — сдался родитель и я повеселела.

На этом и закончился наш спор. Через пару дней я нашла супругу Чиритана и разговор был не из лёгких.

— Вы юная девушка не можете меня понять, — после объяснений о цели моего прихода, сдерживая крик души, выговаривала мне кашитка. Глаза молодой женщины потухли, морщины залегли по всему лицу, волосы поседели. Она походила на старуху. Неужели так её подкосили переживания. — Придать земле трёх ангелов, трёх моих детей, что выносила в своём чреве многие месяцы. Это говорит о том, что Боги против нашего с Чиританом Союза.

— Глупости, — я очень сочувствовала Эллисе, но понимала, что тут кроется какая — то тайна. — Такую любовь Боги не могли проклясть. Это сделали Тёмные силы, позавидовав вашему счастью. Вы должны пройти Ритуал Очищения. Прошу вас. Сделайте это ради вашего супруга, который вас очень любит и сильно страдает. Всё это время он винит себя во всех бедах и ищет смерти в сражениях. Он верит, что его род проклят из — за прадеда, — тут я немного преувеличила, но для дела сгодится.

— Мой Чиритан, мой дорогой Чиритан. Мы жестоко расплачиваемся за грехи наших предков, — слёзы горечи залили бледные щёки женщины. — Он всегда был ко мне добр и терпим. Я люблю его тоже, но мы не можем быть вместе. Не хочу больше терять своих малышей. Нельзя идти против желания Богов.

— Я и говорю, что нужно проверить свою ауру. Почему вы так поверили в кару Богов? Почему не искали спасения? — не отставала я от несчастной женщины. Не могла просто так уйти и не помочь.

— У Власты было видение. К ней Боги послали своего Ангела. Я должна была смириться с неизбежным и покориться воле Всевышнего, — было видно, что противостать своим бедам кашитка уже не могла. У неё не было душевных для этого сил.

— За какие грехи я хотела бы знать? Вы, что убийца или блудница? За что наказали? Кто эта Власта? — я с трудом сдерживала раздражение. Тут точно предательством не пахло, а воняло.

— Моя старшая сводная сестра по отцу. Она всегда ко мне хорошо относилась. Предупреждала, чтобы отказала Чиритану стать его избранницей, а я ей не поверила, — Эллиса не плакала, а стонала от невыносимого горя.

— Она ясновидящая? — продолжала я допрос. Нельзя поддаваться жалости, надо расследовать это загадочное дело.

— Нет, она готовит себя стать послушницей в Храме. К чистой душе Боги всегда ближе.

— Соглашайся на ритуал. Мой отец всё тебе расскажет не хуже любого Жреца. Неужели не хочешь отомстить той, что отняла у тебя детей. Они там в Мире Грёз не могут найти покоя, — давила я на самое больное место.

— Но, Боги и Власта разозлится, — не соглашалась кашитка, но я видела в её глазах появилось сомнение и надежда. — Ритуалы противны Всевышним. Это колдовство.

— Боги всегда на стороне матери. Ты в своём праве. Пошли со мной. Где нам никто не помешает.

Пришлось насильно одеть ошарашенную моим напором женщину и вытолкнуть её на улицу. Там меня ждал экипаж, и мы скоро были в снятой нами комнате, что находилась в частном доме. Отец тоже не медлил. Дал кашитке немного зелья для успокоения души и приступил к работе. Он по ней, по работе успел соскучится.

— Сиди спокойно, отпусти все чувства, — давал Князь указания, — физической боли не будет, а вот душа твоя стонет и плачет. Детей твоих никто не сможет вернуть. Смерть не отдаёт своих жертв, но новых родишь и ещё будешь счастлива.

Ритуал прошёл нескоро, как я рассчитывала. Родитель просто неистово колдовал над телом кашитки. Много разных заклинаний прозвучало. Свечи то тухли, то загорались сами по себе ярким пламенем. Мерзкие звуки давили на уши и мешали сосредоточиться. Понимала одно, что женщину прокляли, как я и думала. Эллиса стонала и плакала. Вместе со слезами уходила её боль. Вот она в последний раз вскрикнула, сильно побледнела и потеряла сознание.

— Что? — с осуждением смотрела на отца.

— Проклятье не сильное, но прошло много лет, как его наложили. Прижилось оно и делало своё чёрное дело. Женщина болела, старела и чахла.

— Почему дети умирали? — меня больше всего этот вопрос волновал.

— Говорю же, что неопытный маг насылал проклятье. Он его на смерть женщине делал, а что — то напутал в заклятье, и оно перенеслось на потомство. Всё снял. Теперь она стряхнёт с себя этот тёмный груз и появится желание жить.

— Кто это сделал? — я бы сейчас сама уничтожила этого негодяя. Убить троих малышей — это невиданное злодейство даже для Тёмных Сил.

— Близкий родич. Женщина. Позавидовала счастью сестры. Так бывает. Хорошо, что ты у нас с Меритой одна дочь. А то бы такие шустрые две девицы точно бы не поделили и мужчин и приданое.

— Что будет с виновницей? — не придала я значение глупым словам родителя. Хотя, в чём — то он был прав. Ревность и зависть может подтолкнуть на самые гнусные поступки, как предательство и даже смерть.

— У меня рука тяжёлая. Долго не проживёт. Ответочка сильная пошла. Она сама покается перед уходом в Мир иной. Побоится, что душу Тьма к себе призовёт, — отец говорил тихо, но уверенно. В это время Эллиса очнулась. Её бил озноб и родитель ей разрешил выпить вина.

— Как ты себя чувствуешь? — осторожно спросила кашитку, у которой волосы потемнели и глаза сияют, как у юной девы. Морщины тоже разгладились.

— Я всегда ощущала, что