Вспомнились слова Аманы о том, что предки ее мужа много «дурили». Что ж, представители клана Энхард «дурили» не меньше.

«Хроники» упоминали, что только за последние пару веков Старшая Семья клана участвовала в четырех заговорах против короны (два из них успешны), а также влезла в семнадцать — я специально подсчитал — крупных конфликтов с разнообразными гильдиями. Из этих гильдий знакомыми мне были только Гильдия мастеров Ата и гильдия Теневиков — та, которая создала Завесу для клана Дасан.

Враждовал клан Энхард также и с другими кланами, как Старшими, так и Младшими, причем в некоторых случаях доходило до прямого столкновения с использованием наемников и магии и множеством трупов в результате…

В целом, чем дальше, тем чаще я задавался вопросом — как, с такой страстью влезать в неприятности и находить себе все новых врагов, клан Энхард сумел сохраниться до нынешнего времени? И не просто сохраниться, но удержать свой статус Старшего клана, свое богатство и могущество? Почему те императоры, против которых клан Энхард плел интриги и которых пытался неудачно свергнуть, не уничтожили наглецов? Не смогли? Не захотели?..

Наконец, я открыл главу, посвященную последним поколениям Старшей Семьи. Та оказалась весьма малочисленна. Если верить «Хроникам», выпущенным — я посмотрел на дату — пять лет назад, живых было всего трое. Сама глава клана, дана Инджи, и ее двое внуков, дан Кентон и дана Вересия…

Кентон?

Я произнес это имя вслух.

Кентон…

Имя звучало странно. Неправильно. Будто одежда с чужого плеча.

А вот Рейн — имя, которое я придумал для себя, собрав из понравившихся звуков — казалось родным. Настоящим. Сшитым по моим меркам.

Прежде я был уверен, что имя пропавшего внука главы Энхард будет звучать похоже на придуманное имя. Что я смогу перейти от одного к другому легко, и в мыслях, и в реальности. Но нет, не получилось.

Я продолжил чтение.

Итак, «Хроники» утверждали, что дан Кентон был на год старше своей сестры и являлся неоспоримым наследником главы клана…

Я вновь прервался, задумавшись. Да, это подтверждало теорию, что дана Вересия предпочла избавиться от брата — меня — ради власти и титула. Все же есть разница — быть главой Старшего клана или всего лишь младшей сестрой главы.

Мои мысли вернулись к первому дню моей новой жизни. Вернее, к первой ночи. К нападению Черной Шептуньи. Случайно ли она вошла именно в мою казарму, приблизилась именно к моей лежанке? Почему не выбрала солдата, лежавшего ближе к выходу? Это ведь было бы куда проще.

Пока что я очень мало знал о том, какими силами владеют представители Старших кланов. Могли ли некоторые из них управлять демонами? Пусть самыми примитивными, наподобие Шептуньи?

«Хроники», к сожалению, почти ничего не говорили о реальных способностях энхардцев. Так, несколько упоминаний об особой магии, подвластной этому клану, но никакой конкретики. То ли автор не знал деталей, то ли избегал их сознательно.

Допустим, могли.

Тогда получалось, что дана Вересия, узнав меня, каким-то образом натравила Шептунью, а когда покушение провалилось, призвала вторую демоническую тварь, варга…

Хотя нет, тут я был неправ. В схватку с варгом я влез по собственной инициативе. А вот появление в деревне Виньяна Кадаши на следующий же день после первого неудачного покушения выглядело весьма подозрительно.

Виньян, который смотрел на меня с беспричинной ненавистью, отправил против меня наемника, а потом обвинил меня в преступлении…

Я вновь потянулся к «Хроникам».

Итак, клан Кадаши. Старые союзники клана Энхард. Тоже Старший клан, тоже богат, могущественен и основан в древние времена. А вот и Виньян — третий сын, не наследник и вряд ли им будет. Интересно, что связывало его с даной Вересией? Уж не помолвка ли? И шанс вместе с будущей женой встать во главе союзного клана? Конечно, при условии, что так удобно пропавший брат невесты вдруг не объявится живым и здоровым.

Я встряхнул головой. Возможно, конечно, что я додумал лишнее и все было совсем не так. Но пока картина вырисовывалась мрачная.

Звук шагов заставил меня торопливо открыть книгу на оглавлении, скрыв то, что я изучал.

— Ох, ну и тоскливую тему для чтения ты выбрал, — Амана, остановившись рядом, сморщила нос, оглядывая выложенные книги.

— Тоскливую? Тебя так сильно мучили историей кланов в детстве? — я открыл «Хроники» на пятой главе, посвященной клану Дасан. — А мне вот интересно побольше узнать о тех, кто оказал нам гостеприимство.

Это было почти правдой — я действительно собирался изучить все, что возможно, о клане Дасан. Правда, только после клана Энхард.

Амана села напротив и наклонилась вперед, разглядывая меня.

— Кто ты, Рейн?

— В смысле? — я отодвинул книгу, усилием воли заставив себя смотреть магичке в лицо, а не на ее высокую грудь, плотно обтянутую тонкой тканью.

— Скрываешь свое имя, ничего не рассказываешь… Хотя бы скажи, как ты оказался в проклятом лесу?

Я пожал плечами.

— Это совсем неважно.

Амана мне нравилась, но это не значило, что я собирался все о себе выкладывать.

Она задумчиво постучала пальцами по столу.

— Позволь, тогда я расскажу то, что о тебе поняла?

— Конечно, — я развел руки в стороны приглашающим жестом.

Амана села ровно и даже сложила руки на коленях, будто на официальном приеме. Только взгляд больших сияющих глаз, хитрый и в то же время полный любопытства, выдавал ее настоящие чувства.

Лиса, вдруг подумалось мне. Волшебная лиса с несколькими пушистыми хвостами…

Я моргнул. Откуда эта мысль пришла ко мне? Почему? Это не было голосом памяти.

— Ты из клана, — заговорила Амана. — Скорее всего из Старшего, хотя, возможно, из первой десятки самых богатых Младших.

— Почему? — теперь была моя очередь смотреть на Аману с любопытством.

— Во-первых, твои манеры за столом. Ты соблюдаешь все правила этикета, но не как человек, научившийся им недавно и напряженно старающийся все делать правильно. Ты ведешь себя непринужденно, берешь столовые приборы, не задумываясь, и держишь их идеально. Такое бывает, когда ребенка учат манерам с раннего детства, так что они врастают в плоть и кровь.

— Хм… — сказал я глубокомысленно.

Что-то в ее словах было. Мне вспомнились остатки печенья на тарелке в доме мастера Стерии и промелькнувшие у меня сожаления о том, что доесть