Лектор, читающий нам очередную лекцию, говорил дельные вещи, не имеющие никакого практического значения. Все пережидали, когда он дойдет до конца и даст слово следующему оратору.

В «Болшево» приглашали критиков, теоретиков, маститых режиссеров и кинодраматургов.

Помню выступление Владимира Басова. У него была заготовка, состоящая из хохм. Главная задача Басова – развлечь публику, сорвать смех. Зачем, спрашивается? Ну развлек. Ну посмеялись. Мы не за этим собрались. Нам нужен смысл жизни. Хотелось взрыва, откровения. Кто-то выйдет и поделится истиной. И всем все станет ясно. Останется только подойти и взять золотой ключик и открыть дверь за занавеской, в каморке у папы Карло.

Владимир Басов не соответствовал этой задаче.

Басов – талантливый, много пьющий, с вытаращенными глазами, как черт из табакерки. Был женат дважды, и оба раза на красавицах.

Вторая жена бросила его и ушла к гениальному оператору Рербергу. Можно понять. Она бросила его в трудную минуту, когда Басов тяжело болел и находился в больнице.

Он жаловался всем и каждому, и мне в том числе.

– Представляешь, пришла в больницу с документами. Требовала, чтобы я подписал. Никакого сочувствия. Хоть бы апельсинчик принесла. А она принесла бумаги из домоуправления. Решила отжать себе квартиру.

Я молчала.

– Ты чего молчишь? Скажи что-нибудь.

– А нечего жениться на актрисах, – сказала я. – Нашел бы себе что-нибудь попроще: учительницу или врачиху из районной поликлиники…

Я ошибалась. Знаменитый актер Ш. женился на попроще, а она оказалась алкашкой. Так что не угадаешь.

После Басова слово взял Эльдар Рязанов. Он посвятил свое выступление фильму «Нос» в постановке Ролана Быкова. Фильм Рязанову не нравился. Более того, вызывал отвращение, и Эльдар не мог этого скрыть. Отвращение перекинулось от фильма на самого Быкова. Рязанова понесло, как взбесившегося коня. Он оскорблял бедного Ролана, буквально втирал пяткой в землю.

Мы все замерли. Понимали, что попали в эпицентр урагана. Люди, которые профессионально смешат, бывают вот такими злобными и беспощадными. Всякая палка имеет два конца. Мы увидели второй конец палки.

Гайдай сидел в уголочке – тихий, ссутулившийся. Держал в руке литровую бутылку виски, наполовину пустую.

Ролан поднялся со своего места, обернулся на зал. Он глядел на нас беспомощным взглядом. Его глаза – большие, зеленые, наполненные слезами, – были похожи на ягоды крыжовника, пронизанные солнцем. Ролан выглядел как ребенок, которого обидели ни за что.

И в самом деле, что он такого сделал? Снял фильм как умел. Никого не убил, не украл. За что же его уничтожают?

Ролан ничего не говорил, только смотрел, плакал с неподвижным лицом.

Редактор Нина не выдержала и выскочила из помещения. Не желала присутствовать. Это был ее протест.

День был испорчен. Для равновесия многие напились.

На другой день все собрались как ни в чем не бывало. Отдых и праздность украшают жизнь. Все-таки человек создан для счастья, как птица для полета. Так считал Горький, хотя есть мнение, что человек создан для страдания. Я считаю, что для того и для другого.

Все собрались без опоздания. Возле меня сел Сергей Бодров-старший. Вдруг он стал что-то бормотать. Я прислушалась и различила слова: «Милая, дорогая, маленькая…» При этом Сергей смотрел на дверь. В дверях стояла Клара. Она была моей соседкой по дому, жила ниже этажом. Я хорошо ее знала. Клара старше Сергея на шестнадцать лет. Сергею было тридцать лет, а Кларе сорок шесть. У Клары – идеальная фигура, изысканный вкус, и разница в возрасте не была заметна. Заметна только любовь.

Клара стояла в дверях со светящимся лицом, махала ему двумя руками, что-то шептала, буквально задыхалась от счастья. Я присутствовала при всплеске любви.

В дальнейшем Сергей поселился у Клары. Они прожили несколько лет. И однажды мне достался всплеск отчаяния. Клара позвонила в мою дверь. Я открыла.

– От меня ушел Сережа. Я хочу покончить с собой, – спокойно сообщила Клара.

Клара донесла до меня созревшее решение. Было бессмысленно отговаривать, типа «нет, не надо, все пройдет».

Может быть, и пройдет, но когда это будет? Надо как-то дожить. Как-то справиться с отчаянием сегодняшнего дня и ночи.

Я сделала вид, что не испугалась.

– Как? – спросила я.

– Что «как»? – не поняла Клара.

– Как ты собираешься покончить с собой?

– Выброшусь из окна.

– Представляешь, как это будет выглядеть? Мозги на асфальте.

Клара смотрела на меня бессмысленным взором. Видимо, представляла.

– Наглотаюсь таблеток…

– Тебя отвезут в больницу, откачают и закроют в психушку. Ты этого хочешь?

Клара задумалась.

– Я повешусь, – решила она.

– И будешь висеть обосранная.

– Почему это?

– Потому что кольцо ослабевает и из тебя все вываливается.

– А что же делать? – спросила Клара.

– Ничего. Почему ты сама должна наносить себе вред? Он только обрадуется. Ты сделаешь ему подарок. Освободишь квартиру. Он поселится с новой бабой. А ты сгоришь в адском пламени крематория.

– Пусть ему будет стыдно, – мстительно проговорила Клара.

– Ему будет стыдно одну неделю, а тебя не будет никогда.

– Но что же делать?

– Иди домой, выпей бутылку водки и ложись спать.

– И все?

– Все. Заведешь себе нового любовника, желательно на десять лет старше.

Клара молчала. Потом спросила:

– У тебя водка есть?

– У меня коньяк.

– А что лучше?

– Коньяк лучше, – сказала я. – Сосуды расширяет.

– Дай мне в долг. Я тебе завтра верну.

Если она собирается возвращать, значит, планирует жить.

Я вынесла ей бутылку. Клара стала пить тут же, при мне.

Я заволокла ее в свою квартиру и оставила спать. Побоялась оставить без присмотра.

Сергей Бодров-старший вырос в большого режиссера. Я как член жюри присудила ему первую премию фестиваля за фильм «Монгол». Это было много позже описываемых событий. За это время вырос его сын Сергей Бодров-младший. Он снялся в фильмах «Кавказский пленник», «Брат», и его карьера пошла круто вверх. Но резко оборвалась в Осетии, в Кармадонском ущелье. Это известная история: сошла лавина и подмяла под собой съемочную группу. В этой трагедии есть что-то мистическое, не поддающееся здравому смыслу. Зачем судьбе надо было убивать такого молодого, одаренного, взлетающего ввысь?

Пора вернуться в дом творчества «Болшево».

Нас кормили, развлекали, показывали кино.

Мы с Ираклием подружились. Он любил, когда вокруг него кучковался народ, предпочитал женскую аудиторию. Ираклий любил нравиться и нравился. Особенно когда начинал рассказывать. Он был великолепный рассказчик. К этому времени, о котором речь, Ираклий уже снял короткий фильм «Кувшин», который вошел в знаменитый альманах грузинских короткометражек. Был известен его фильм «Пловец». У грузин, и у Ираклия в том числе, – какое-то возрожденческое мировосприятие. Причина – климат. Грузия – солнечный край.