– Хантер! – Я ринулась к нему, легкие горели.

Обошла стол, готовясь наброситься на мясистого противника. Несколько мужчин встали, но никто не хотел попасть под кулаки девяностокилограммового мужика. К тому же это место казалось весьма подходящим для того, чтобы позволить двум пьяным работягам устроить драку. Вот только Хантер не был работягой. И не был пьян. Он был богатеньким мальчиком, получившим образование в Итоне, которому, наверное, даже ногти регулярно подпиливал профессионал.

Один из пожилых мужчин, сидевших с краю нашего стола, остановил меня, схватив за руку.

– Не надо. Твоему другу нужно довести начатое до конца, иначе он никогда этого себе не простит. Вмешавшись, ты никак ему не поможешь. Наоборот, он больше никогда не сможет смотреть на тебя, не вспоминая при этом о том, что это ты его спасла. Ему нужно кое-что доказать, милая.

– Но он проигрывает. Ему больно! – Я стряхнула его руку. Мне была невыносима мысль о том, что Хантер пострадает из-за меня. Я сделала еще два шага, и второй мужчина поднял руку, чтобы остановить меня.

– Ему будет больнее, если ты вытащишь его оттуда. Могу судить, основываясь на своем опыте продолжительностью в семьдесят шесть лет. Спасешь сейчас его шкуру – и убьешь его эго. Нужно чем-то пожертвовать. Синяки проходят. А вот гордость, напротив…

Я подняла взгляд и увидела окровавленное лицо Хантера, который, мотая головой из стороны в сторону, пытался снова сфокусироваться на мужчине, с которым дрался. Он пошатывался. Они кружили вокруг друг друга в центре паба. Хантер поднял кулаки, защищая лицо, но его рубашка уже пропиталась кровью, а подбитый глаз начал синеть. Грубиян выглядел ненамного лучше: у него опухла челюсть, а левый глаз не открывался.

Мужчина ударил снова, но Хантер, который уже начал понимать суть уличных боев, уклонился и нанес противнику сокрушительный удар прямо в лицо. В воздухе раздался взрывной звук ломающихся костей, от которого у меня пробежала дрожь по спине. Грубиян согнулся и сложился пополам, словно колода карт. Со стоном зажал нос обеими руками. Хантер воспользовался возможностью набрать скорость и, бросившись на него, плечом повалил на пол. Он сел на противника верхом и принялся наносить небрежные удары по голове, ушам и груди, пока тот отчаянно пытался закрыться предплечьями. Кровь забрызгала пол, стены и обувь посетителей. Два грузных повара и один элегантно одетый мужчина вышли из кухни и помчались к ним.

– Скажешь еще хоть слово об этой девушке – и ты труп, ублюдок. Ты покойник! – Хантер в последний раз ударил парня кулаком по голове, и оба повара схватили его за плечи.

Когда они подняли Хантера с мужчины, лицо последнего было невозможно узнать от залившей его крови. Хантер позволил им оттащить его, с холодным безразличием глядя на грубияна, который лежал возле его ног в позе зародыша, покрытый потом и кровью.

Я бросилась к нему, не контролируя себя от паники, и похлопала по щекам, шее и лбу. Все вышло бесконтрольно, безумно и было совершенно мне не свойственно. Обычно я очень ценила личное пространство. Мои пальцы неистово дрожали. Я внимательно осмотрела каждый сантиметр его кожи. Он выглядел здорово избитым, но далеко не так сильно, как мужчина, который лежал на полу и умолял владельца паба не вызывать «Скорую», потому что у него нет страховки.

– Ты цел? – прошептала я и поняла, что мой голос звучал неспокойно, неуверенно. Мне уже было все равно, что этот идиот сказал про меня. Я просто хотела знать, что с Хантером все хорошо.

Он кивнул, глядя в пол. Уголок его рта кровоточил, и я позволила себе совершить последний промах, вытерев кровь подушечкой большого пальца.

– Поговори со мной, – прохрипела я. – Хочешь поехать в больницу?

Хантер помотал головой, продолжая смотреть в ту же точку возле своих ног, снова отгородившись стеной, заперев ворота и выбросив ключ.

К нам подошел официант и сжал плечо Хантера.

– Я расскажу менеджеру, как все было. Все видели, как он тебя провоцировал. Ты никак не мог это предотвратить. Я к тому, что он говорил всякую дичь о твоей девушке, приятель.

– Она не моя девушка, – громко сказал Хантер, собрав во рту мокроту и сплюнув ее на пол – розовую со следами крови. Он сунул руку в задний карман, достал оттуда кошелек и, вытащив несколько купюр, сунул их в руку юного официанта.

– Не мойте пол. Я хочу, чтобы каждый ублюдок в этом кафе помнил о том, что сегодня произошло.

Я выбежала за Хантером на улицу. Он разблокировал мою машину, сел в салон и завел двигатель, не обращая на меня никакого внимания. Я открыла пассажирскую дверь, беспокоясь, что он забыл обо мне и бросит здесь одну, если не потороплюсь. Острая, будто укол иглы, боль напомнила мне о раненом плече, и, поморщившись, я в мучении согнулась в кресле пополам. Я не хотела думать о том, что значила травма плеча – ни для моих шансов попасть на Олимпиаду, ни для моего душевного равновесия.

Хантер застыл неподвижно, будто статуя, и уставился на паб с выражением лица, как у зомби. Хотелось бы мне знать, о чем он думал.

Проглотив ком, вставший в горле от унижения, я попыталась посмеяться над ситуацией. Меня переполняло чувство благодарности и страх быть отвергнутой. Самое страшное, что я даже не знала, что такого предлагала ему, от чего он мог отказаться.

– Как ни парадоксально, ушли мы без долгих прощаний. – Я достала из бардачка две жвачки, сняла фольгу и предложила ему одну.

Он даже не шелохнулся, чтобы ее взять. Я сунула кусок жвачки в рот и принялась жевать.

– Еще раз спасибо. Честное слово, я не настолько убого беспомощна в вопросах взаимодействия с внешним миром, как кажется. Просто ты всегда опережаешь меня, и я никому не успеваю надрать зад.

Самое время заткнуться, Сейлор.

Было трудно поверить, что именно я с ним нянчилась, тогда как он меня защищал.

Когда Хантер так и не подал никаких признаков жизни, я начала беспокоиться, что его настигло посттравматическое расстройство.

– Просто скажи мне, что с тобой все хорошо. – Я опустила голову и плечи от усталости и унижения. – И я оставлю тебя в покое.

– Я никогда раньше не дрался, – сказал он наконец скорее самому себе, чем мне. – Натворил немало безумной фигни за эти годы. Как-то раз даже гонялся за своим другом Воном с мачете. Но никогда не дрался по-настоящему, понимаешь. Не махал кулаками. Не был ранен. Не ранил