Его голос был успокаивающим, но глаза были очень жесткими. Не только его мускулы блестели. Его глаза были угрожающими и жестокими. "Все это просто сон. Теперь закрой глаза и возвращайся ко сну, - сказал он, натягивая одеяло до моего подбородка и подоткнув мне. Несмотря на все мои усилия бороться с этим, мои глаза начали закрываться. Веки закрывались по собственному разумению, не подчиняясь каждому приказу, который мой мозг передавал моим мышцам.

Затем он встал и повернулся к моей жене. "Ну вот, я об этом позаботился. Давай, пойдем в спальню".

Моя жена не протестовала. Прежде чем мои глаза закрылись, я в последний раз взглянул на свою жену. Она посмотрела на меня так, словно пожимала плечами и извинялась, что-то вроде "Прости, ты ведь понимаешь, верно?".

Затем Бретт легко подхватил ее обнаженное тело на руки. Она обвила руками его шею и возбужденно захихикала, болтая в воздухе ногами в носках и наслаждаясь лучшим в своей жизни моментом, когда он перенес ее через порог в спальню для новобрачных.

Я в последний раз мельком увидел обнаженное тело Бретта, заполняющее дверной проем, его изгибающийся зад и руки моей жены вокруг его шеи. Затем он пинком захлопнул дверь. Мои глаза опустились, и сознание унесло меня в блаженное неведение.

***

Дневной свет за моими веками был таким ярким, что вытащил меня на поверхность, брыкающуюся и кричащую. У меня так сильно болела голова, что, когда я открыла глаза, все, что мне хотелось сделать, это закричать от боли. Это было худшее похмелье в моей жизни, и я чувствовал его всей внутренней частью своего черепа.

Мой пульс бился под веками.

Солнце, льющееся через окна кабины, на самом деле не было солнцем. Это были просто серые, затянутые тучами облака... но было утро, и оно было ужасно ярким.

Я заставил себя приподняться на локтях. Прошлая ночь была похожа на туманный кошмар. Все это произошло на самом деле? Или я это вообразил?

Я взглянул на телевизор. Меню DVD проигрывалось на повторе снова и снова.

Когда я попытался перевернуться, я был удивлен, обнаружив, что моя жена устроилась на диване рядом со мной. Ее подбородок покоился на моей груди. Она выглядела умиротворенной и красивой. Невинной, как будто ничего не произошло. Когда я приподнял одеяло, я обнаружил, что она была полностью одета в пижаму.

В другом конце комнаты Бретт был одет и без сознания в кресле. Его рука была прикрыта от глаз, и он громко храпел.

Я медленно сел, оглядываясь по сторонам. Я потер голову, надеясь, что это уберет паутину и путаницу. Все выглядело невинно. Как будто мы все только что заснули за просмотром фильма. Это было вполне правдоподобно. Может быть, мне приснился весь этот ужасный половой акт между Бреттом и моей женой. Возможно, моя неуверенность в себе последних нескольких дней сотворила злое танго со всей выпивкой, которую я употребил, и, подпитываемая сексуальным фильмом об изменяющей девушке, проявилась в худшем кошмаре моей жизни.

Я проверил свои пижамные штаны. Они были покрыты коркой. У меня действительно была сперма в штанах. Но сон мог вдохновить и на это. У меня было несколько влажных снов в моей жизни. И, несмотря на ужасный характер этого фильма прошлой ночью, было трудно отрицать стоящий за ним эротизм.

Я снова взглянула на Бретт и Алекс. Они оба выглядели невинно, как будто не двигались с тех пор, как закончился фильм. Я глубоко вздохнула.

Сон, сказал я себе. Все это просто сон.

Но когда я перевернулся, чтобы встать, я заметил что-то на полу, скомканное возле кресла Бретта. Это было что-то безошибочное: серые спортивные стринги моей жены, которые она носила прошлой ночью. Те самые, которые Бретт засунул ей в рот, когда трахал ее прямо у меня на глазах...

Глава 5. Горячая страсть в джакузи, пока ничего не подозревающий муженек все разнюхивает

Большую часть того утра я чувствовал головокружение и тошноту. Отчасти это было из-за алкоголя, но в основном из-за ощущения глубокого опускания внизу живота. Боль, которая продолжала усиливаться. Это ранило мое сердце и заставило меня захотеть плакать. Это лишило меня аппетита. Моей способности пользоваться туалетом. Моей способности ясно мыслить. Все, что я хотел сделать, это докопаться до сути этого.

Я собрал нижнее белье с пола, обдумывая последствия. Прошлой ночью мне показалось, что я проснулся посреди ночи и увидел при свете телевизора, как моя жена и этот незнакомец, с которым мы оказались в затруднительном положении, страстно трахаются прямо передо мной. И я был настолько пьян и несвязен, что не мог даже пошевелиться.

Но теперь, когда я проснулся, все казалось таким далеким, как будто этого никогда не было. Алекс и Бретт спали в гостиной, где я видел их в последний раз. Они оба были полностью одеты... Приснился ли мне весь этот инцидент или нет?

Я расхаживал перед окном спальни, время от времени останавливаясь, чтобы выглянуть наружу. Снег прекратился, но воздух выглядел ветреным и леденящим до костей. Снег не собирался таять... по крайней мере, какое-то время. Ситуация не изменилась. Мы все еще были здесь в ловушке. Засыпало снегом вместе с ним...

Я глубоко вздохнул. Я не мог разозлиться. Мне нужно было подумать об этом чертову минуту. Но в голове пульсировало, а желудок делал кульбиты.

Прошлой ночью мы смотрели фильм сексуального содержания. Возможно ли, что в промежутке между выпивкой, инцидентом в душе и фильмом мне просто приснился действительно безумный сон? Думаю, это было возможно. Я всегда был ярким мечтателем и был очень склонен к ночным кошмарам — хотя обычно, когда был трезв.

Но как это объясняет нижнее белье?

Стринги Алекс были скомканы в моей руке. Прошлой ночью я проснулся от того, что она была в них, стояла на коленях перед Бреттом и страстно заглатывала его член. Затем она сняла их, он скомкал их и вставил ей в рот кляп, чтобы она не стонала слишком громко и не разбудила меня. От одной мысли об этом изображении мои пижамные штаны стали неловко натягиваться. Я никогда не видел такого страстного и дикого секса. Если бы это действительно произошло так, как я помню, тогда я знал, что должен был бы волноваться гораздо больше, чем тогда, когда наш секс втроем в душе вышел из-под контроля. То, что я видел прошлой ночью, не было простой похотью. Это был роман, питаемый страстным