— Действительно, как всё просто, — я с трудом сдержался, чтобы не двинуть ему в морду, ограничившись сарказмом. — Взять и отпустить. Понять и простить. Подумаешь, я сор… шестнадцать лет жил, не зная кто мой отец. Подумаешь, мать тащила меня одна, пропадая на работе лишь бы меня хоть как-то одеть, обуть да накормить. Ведь это у вас такая замечательная семья, все заслуженные и прочая, а у неё никого. Просто никого, кроме меня! Это же мелочи. Кто старое помянет тому глаз вон, правда?

— Мы виноваты, — вздохнул Калинин. — Я виноват. И я готов искупить всю ту боль что мы вам причинили.

— Боль? — я зло рассмеялся. — Там не боль была. Боль это когда упал и коленку ободрал — вот это боль. Или на тренировках с Анастасией. Боль она стимулирует становиться лучше. В следующий раз под ноги смотреть внимательнее, или контролировать себя, не давая разуму нырнуть в глубины самопознания. Боль — это прекрасный механизм и учитель, придуманный природой, не зря же Выгорская его выбрала. Она очень умная баба и великолепный врач, и я благодарен богу или кто там на верху, что свёл меня с ней. А то, что творили с моей мамой это не боль. Это унижение, лишение человеческого достоинства, моральная ломка в конце концов, но не боль.

— Ты тоже не перебарщивай, — набычился генерал-полковник. — Никто её не унижал, и человеческого достоинства не лишал. Да, ей пришлось нелегко, но голодать вы не голодали. Чай не в царское время живём.

— Не в царское? — я презрительно скривился. — Да вы посмотрите на себя, чем вы лучше дворян?! Те же самые повадки, то же самое презрение к обычным людям. Аристократия рабочих и крестьян, блин!!! Спецобслуживание, ездите на дорогих машинах, которые обычный человек себе позволить не может даже за большие деньги. Просто, потому что это ваша привилегия. И у каждой структуры свои базы, которые везут дефицитные заграничные шмотки, свои рестораны, свои продбазы, всё своё. Отдельно партийские, отдельно военные, отдельно КГБ. Но все мимо обычных людей. Не спорю, тем есть что поесть и что надеть, и в основном ваше спец обеспечение занимается дефицитными заграничными товарами, но по факту, сути это не меняет. Вы, те, кто должен вести народ к коммунизму, превратились в тех, с кем боролись наши предки в семнадцатом.

— А ну цыц, щенок!!! — а вот теперь Калинин не выдержал, саданув по столу так, что он развалился, а чай и закуски разлетелись по полу. — Да как ты смеешь!!! Я кровь проливал, чтобы… а ты!!!

— Что, правда глаза колет? — я ничуть не испугался генеральского гнева. — Но ведь это факт. Никто из подобных вам, с простыми рабочими даже срать на одном гектаре не сядет. Но это полбеды. Самое страшное, что вы детей своих и внуков привыкших так жить распихиваете по тёплым местам. Даже анекдот есть, мол сын военного спрашивает у него, папа я буду лейтенантом. Будешь, отвечает отец. А майором? Будешь, опять говорит отец. А полковником? И полковником будешь! А генералом? Нет, сынок, у генерала свои дети есть. И в это вся ваша суть. И ладно бы, можно сказать, что да, воспитание в семье, где есть традиции, трудовые династии, это, наоборот, хорошо. Это позволяет создать элиту государства, если бы не одно, но. Попутно вы давите тех, кто пробивается своим умом и упорством. Потому что они могут помешать сыночке-корзиночке побыстрее продвинуться.

— Ты… — генерал захрипел, рванув галстук на шее и разорвав его вместе с воротником. — Ты меня… меня сравниваешь с этими?!! Да я всю жизнь давил капиталистическую гадину! И во Вьетнаме, и в Афгане, а ты…

— Хотите сказать, что я не прав? — я презрительно посмотрел на покрасневшего от ярости генерала и поднялся на ноги. — Тогда ответьте только на один вопрос. Почему вы сейчас разговариваете со мной, а не с моей мамой? Я отца не знал, родился после его гибели, и о вашей семейке тоже представления не имел. А вот она натерпелась. От жены вашей или кого-то другого из родственников отца, мне плевать. Но даже сейчас вы не нашли в себе силы прийти к ней и извиниться. Почему? Если сумеете ответить мне на этот вопрос честно, я подумаю над нашим родством. А пока — катитесь к дьяволу. Честь имею, провожать меня не надо. А то точно не удержусь и в морду дам.

Глава 14

Я гнал, особо не разбирая куда. Лишь бы ехать. Настроение после разговора с дедом было крайне паршивым. Довёл старый мудак до нервного срыва. Хотя и сам хорош, спроецировал на него воспоминания из прошлой жизни, где такие вот генералы уже ничуть не стеснялись считать простой народ тупым быдлом. Калинин хоть своё положение честно заслужил, долг родине отдал полностью. Но это не значит, что среди его подчинённых нет того самого, что я описал. Есть, и непотизм в Союзе цветёт буйным цветом, а это крайне опасно. Мне ли не знать.

Честно говоря, я так и не понял, чего старик от меня хотел. Чтобы я проникся семейными чуйствами и кинулся к нему в объятья? Или он просто не успел вывалить на меня домашние заготовки, соблазнить открывающимися возможностями? Да и плевать. Проживу и без него, хотя, конечно, помощь человека такого уровня была бы очень кстати. Знай окружающие что я его внук, у меня просто не возникло бы конфликта с тем же Галкиным. Такие как он чётко понимают с кем можно ссориться, а с кем нет. Это на мне чутьё не сработало, но тому есть объективные причины. А так даже пресловутый Чумаков поостерегся бы связываться. Но пофиг, прорвёмся. Я и без старого мудака и его семейки поднимусь.

Дорога стелилась под колёса и вскоре, я с удивлением увидел по правую руку от себя водную гладь, стыдливо проглядывающую через сосновый бор. Это что получается, я в Академгородок упылил? Быстрая рекогносцировка показала, что так и есть. Сам не заметил, как выскочил на Бердское шоссе, настолько ушёл мыслями в себя. Рулил чисто на автомате. Надо завязывать с этим, ещё не хватало в аварию попасть. И для начала нужно успокоиться, а что для этого может, быть лучше моря? Я кивнул сам себе и на первом же повороте ушёл направо.