— Ты! Ты очнулся! Ты так напугал меня! Но ты жив! Я очень этому ра…

Договорить она не успела, потому что грохнулась в обморок. Я успел применить сближение и теневой шаг, таким образом мгновенно поймав и переместив её на кровать. Правда после такого трюка я сам грохнулся на колени, чуть не пробив и без того старые и гнилые доски, представлявшие из себя пол этого медицинского барака. От грохота в комнату вломился Грол, который, в отличие от Эли, выглядел довольно неплохо. Вернее, как и раньше. Да уж, не всем ведь горевать обо мне, кто-то продолжает жить дальше. Мои циничные мысли оборвали крепкие мужские объятия в районе груди, ведь выше просто гном просто не доставал.

— Ты не представляешь, как мы беспокоились, дурак ты эдакий! Ты не устаёшь меня удивлять! Так странно реагировать на обычные обряды инициации не получалось ещё ни у кого.

— Ты, я так погляжу, больше всех волновался. Выглядишь отлично. Подтяжку лица сделал? Или йога и пилатес продлевают молодость даже гномам?

— Шутишь, значит жить будешь. Пойдём лучше на кухню. Не шуми, ты не представляешь, чего нашей подруге пришлось испытать, что бы ты сейчас стоял тут и подтрунивал надо мной.

Через пятнадцать минут я уже сидел напротив гнома и огромной груды шашлыка из, как я понял, кускулов. Не зря я их нашинковал на мясо, оно оказалось довольно вкусным, отдалённо даже похожим на дорогую говядину из молодых бычков. Грол вежливо поставил мне огромную двухлитровую кружку, наполненный до краёв элторенским элем. Сама кружка была выполнена из дерева и металлических соединительных реек, как были во времена древней Руси. Обессиленному мне сейчас тягать такой было не под силу, поэтому я хлебал из него, как какая-то собачонка.

— Пятнадцать дней. — прервал тишину Грол.

— Что пятнадцать дней? Говоришь, как та девчонка из фильма. Только там было семь, вроде бы.

— Тебя не было пятнадцать дней. Точнее физически то ты был, но твоё сознание было не в твоём теле, уж не знаю, как это получилось — но ты казался в прямом смысле пустым внутри. И все эти дни почти без сна и отдыха Элиаея кружилась над тобой и поддерживала в тебе жизнь. После того, как воскресила тебя, конечно.

Я чуть шашлыком не подавился, закашлявшись, я отхлебнул эля, чтобы унять своё гавканье, отдалённо напоминавшее кашель, и ошалело спросил:

— Воскресила? Так я что, мёртв был, что ли?

— Ага. Самый настоящий труп. Первый час всё было хорошо, ты сидел с пустым взглядом, как и все мы, выбирая направление. А потом ты не открыл глаза, как должен был, а взял и замертво упал на пол. Когда мы кинулись к тебе, то пульса у тебя уже не было. Спасибо Элиаее, что она так быстро сориентировалась. Она тут же применила на тебя воскрешение. И, знаешь, что? У тебя забилось сердце, соответственно появился пульс, ты начал дышать, но не ожил, вопреки всем ожиданиям. Просканировав тебя, мы пришли к выводу, что твоё сознание не вернулось обратно. Понятия не имею, как это произошло, но мы резко переместили тебя в ближайший медпункт, что бы тут Элиаее было проще поддержать в тебе жизнь.

— Что было пока я лежал в отключке?

— Ну, к примеру, меня никто не перебивал, знаешь?

— Знаю, поэтому я и вернулся, тебе же скучно без меня.

— Скучно, скучно. Так вот. Она, то бишь Элиаея, постоянно вливала в тебя свою жизненную силу. А выглядело это страшно — она резала свои руки, капала на тебя кровью, а потом долго и упорно стояла и без конца читала заклинания. Разобрать слова у меня так и не вышло — явно штуки высших. Сил у неё уходило столько, что шрамы на ней перестали рассасываться уже на третий день, а на пятый она и вовсе перестала заживлять порезы заклинаниями — только перевязка. Как очнётся — не забудь хорошо её отблагодарить или я дам тебе по ушам! Я навёл справки среди местных медиков, которых она к тебе, к слову, не подпускала. Использование магии целительства такого уровня может свести в могилу даже высшего уже через несколько использований подряд. Она же это делала больше двух недель. Восемь раз в день.

— Охренеть можно… Я обязательно отблагодарю её со всей своей искренностью и признательностью. Я не ожидал, что она пойдёт ради меня на такие жертвы.

— Да уж, не знаю, что она в тебе нашла. Нет, ты не подумай, ты хороший парень, даже нравишься мне по-дружески. Но то, что сделала она, больше похоже на подвиг, чем все вот эти приколы Геркулеса в своё время.

— А что ты делал милый мой маленький друг? По тебе и не скажешь, что ты выглядишь уставшим. Хотя ты, конечно, всегда довольно потрёпанный.

— Вот не будь ты моим другом, который сейчас может умереть даже если муха на него сядет, потому что раздавит, я бы тебя прихлопнул, как эту самую муху.

— Я без обидняков, правда, просто твои рассказы дали мне понять, как сильно я по вам соскучился.

— Ага, заливай лучше эль в горло, а не сказки мне в уши. Я в это время искал Старелса. И нашёл его. Он сейчас в мире халунов. Вышел на след нового инициатора. Времени у нас осталось в обрез, если мы не успеем вовремя, то инициатор погибнет и нам придётся начинать всё заново.

— Не придётся — сказал я не своим, чужим, голосом. В отражении глаз гнома я увидел свои. Так стоп. В отражении его глаз — я вижу свои? Моя внимательность очень сильно повысилась, клянусь, что я сейчас смог бы посчитать сколько зёрен в одном килограмме риса.

Мои глаза горели огнём, который переливался из серого в фиолетовый цвета и обратно, периодически смешиваясь, то становясь чёрным, то снова возвращаясь к этим двум цветам.

Грол крайне испуганно смотрел на меня, на всякий случай положив руку на топор, который оказался висящим на его груди, закреплённым специальным ремнём. А я тем временем, как сам не свой, продолжил:

— Я заставлю этого червя пожалеть о содеянном! Когда мы с ним встретимся — я всё сделаю сам лично. Он будет умолять меня убить его, но, когда я закончу с ним, сил умолять меня у него уже не останется, как и воли к жизни.

Сказал и глаза мои потухли. Грол, всё ещё не спуская с меня глаз, а руку с топора,