— Кто там? Выходи, я помогу!

Снова тишина. Марк подбросил дров. Всплеск сзади. Нет, это всего лишь рыба поймала водомерку. Нужно что-то решать. Когда закончатся и эти дрова, он точно не сможет пойти в ту сторону. Ни за какие коврижки. Может, прямо сейчас пойти вдоль берега? Нет, лучше сидеть тут сколько сможет. Так он выиграет время до рассвета и тогда уже двинется.

— Я заблудилась, помогите.

Зашуршало где-то справа. Теперь он знает.

— Я вижу тебя, выходи. Не бойся.

Марк ничего не видел, но это неважно. Любой контакт лучше такого ожидания. Так и седым в шесть лет стать недолго.

Шуршащий звук быстро переместился влево.

— Я не знаю, как выйти.

Раздался тихий плач. Марк шагнул чуть-чуть вперёд.

— Я здесь. Иди на голос.

Значит, она запуталась. Неудивительно, в такой темени, когда каждый звук для тебя — крадущийся монстр, перестаёшь доверять всему, что видишь.

— Не бойся, иди ко мне. Тут костёр. Обогреешься.

— Помогите.

— Да-да. Я уже иду.

Марк дошёл до того места, где уронил хворост, но вдруг остановился, о чём-то подумав.

— Как тебя зовут?

Ему никто не ответил. Тогда он повторил:

— Эй, я к тебе обращаюсь! Девочка, как тебя зовут?

— Я заблудилась.

Марк крепче сжал палку. Ситуация казалась ему странной.

— Не волнуйся, я помогу. Выходи.

В его сторону зашуршали. Из кустов еле-еле стало заметно светлое пятно.

— Помогите.

Марк боялся пошевелиться. Длинные волосы девочки цеплялись за ветки. Лица полностью не разглядеть, но то, что он увидел, испугало больше, чем стая собак или пара похитивших его маньяков.

— Да-да, я тебе помогу, — он потихоньку пятился назад, — пойдём к костру, там тепло.

Нужно сохранять тот же градус беседы. Никаких резких движений.

— Правда, покушать у меня нечего, но не беда, — в его голосе сквозила теплота, глаза всё так же не моргают и широко открыты, — утром мы что-нибудь придумаем.

— Я заблудилась.

— Бедняжка, — да пошла ты на хер, — а где твои мама с папой?

— Я не знаю, как выйти.

— Я здесь, не бойся. — Марк оторвал кусок ткани от верхней одежды и теперь наматывал его на несколько сухих палок. — У меня тут тепло, согреешься.

Пока он отрывал следующий кусок, шорох переместился правее. Руки дрожали, и он бубнил себе под нос:

— Устроим тебе пикник. И мама с папой придут, вот увидишь. Будет весело.

Хрустнула ветка.

— Пойдём… — третий факел почти готов, — купаться, — продолжил после паузы.

— Мамочка, пожалуйста, нет, не надо! — тихий скулёж сменился на высокие писклявые тона, разрывая тишину криками далеко вокруг, — Нет, нет, мне больно, помогите-е-е-е!!!

Это было настолько правдоподобно, что Марк было дёрнулся в ту сторону, но остановился. Надрывный девичий голос умолял помочь, страдая от адской боли, затем слова превратились в нескончаемый писк и всё затихло через какое-то время.

Марк снова присел, с трудом оторвав побелевшие пальцы от посоха и положив его горизонтально на бедро. Его не мучили угрызения совести. Всё, о чём он думал — как выжить? Что делать со всем этим дерьмом? Нет никакого оружия, ни маны, даже нога одна!

— Помогите, — снова тихий голос.

— Иди на хер отсюда, — сказал он дружелюбно.

— Я заблудилась.

— Тогда выйди и отсоси, — это он произнёс, представляя тон фразы: «Эту ложечку за маму».

— Я не знаю, как выйти.

Что бы это ни было, оно не понимает людскую речь, а лишь копирует как попугай. Но тогда почему фразы Марка не воспроизводились? Лучше об этом не думать.

Невидимая дрянь продолжала скулить и просить о помощи. Марк зажёг первый факел и двинулся вдоль берега, активно прыгая, как бегун с шестом. Новый вид спорта — одноногие прыжки с шестом. Параллельно за завесой деревьев двигалась невидимая тварь, перебирая многочисленными ножками, звук которых выдавала опавшая листва. Откуда Марк брал силы — непонятно, но в этой гонке на выживание проигрывать он не собирался.

* * *

Небольшая туманная дымка застилала глаза. Словно дракон, при каждом выдохе Марк извергал пар. Как же он устал. Целый день какая-то дичь. Вот он вставляет посох, подпрыгивает, снова вставляет и снова подпрыгивает. Быстро двигаться не получалось. Мешал запасной факел, прикреплённый ремнём к бедру, и второй, что держала левая рука.

Всё тело нещадно болело. Синяки и побои не вовремя дали о себе знать. Голова налилась тяжестью, давление било в виски. Если бы не тренировки, он бы уже валялся в ожидании смерти. Холод свободно гулял по всему телу.

Береговая линия тянулась без переходов в лесной массив, что сильно помогало Марку.

Там, где шуршала эта тварь, у него не было шансов. Не с такой ногой и не в таком состоянии. Она всё ещё была там. Девочка, которая не открывает рот, когда говорит.

Марк готов поклясться, что видел это. И маленькая тонкая палка, застывшая в кустах, не была хворостом. У деревьев нет волос.

Главное — не останавливаться. Разгонять кровь дальше — так хоть какое-то тепло он получал от непрерывно сгоравшего гликогена[18]. Хотя в его случае тратиться уже начинала немногочисленная жировая ткань.

Факел догорал. Марк остановился и зажёг последний. Стало немного посвободней, он перевёл дух и возобновил движение. Эти «помогите» уже начинали надоедать. Заело как старый патефон. Он споткнулся, и факел упал в мокрую от росы траву. Чёрт. Как можно быстрее поднял. Пламя сбилось, но продолжило светить. Тёмный силуэт тут же двинулся в его сторону из леса, но когда он направил туда свет — сразу же забежал обратно в кусты.

Срань. Это было близко. Благодаря полнолунию он ещё что-то видел — куда ведёт берег, отчётливые очертания реки и отражение ночного неба на водной глади, но сросшиеся кустарники и ветки лесного массива бережно охраняли себя покрывалом теней.

Он не знал, что делать. Факел скоро догорит. Рассвета ждать долго, да и поможет ли это ему? С чего он взял, что рассвет уберёт все проблемы? Шаг за шагом он убеждался, что попал в ловушку, выхода из которой не намечается.

Терять было нечего, и он стал громко звать на помощь. Однако хитрая тварь заглушала его крики стенаниями и предсмертными воплями девочки. Ничего не оставалось, кроме как продолжать идти и надеяться, что хоть кто-то услышит его. Так они шли бок о бок, распугивая всю живность в округе.

Никто не придёт. Может, прыгнуть в воду и попытаться переплыть на другой берег? Не с такой ногой, но ничего другого не остаётся. Если та тварь — паукообразная, то плавать она не сможет. А что, если в воде