Часы осторожно, на пределе слышимости начинают отбивают полдень, но на третьем ударе сбиваются и смущённо замирают. Кажется, в них села батарейка.

— Я впервые не знаю, что сказать, — жалуется СанХён. — Просто не нахожу слов… Нет! — взрывается он вдруг так внезапно, что КиХо и ЁнЭ невольно вздрагивают. — Нет, я многое могу понять и принять, очень многое! Ну ладно бы она, предположим, вдруг сбежала с Сунына, или ладно бы там министра какого-нибудь своим языком в отставку отправила… Да пусть бы хоть войну с Пукханом спровоцировала, не дай, конечно, бог! Клянусь, я всё это ей, пусть скрепя сердце, но простил бы! Однако всему же есть предел!

КиХо и ЁнЭ, поражённые чудовищными допущениями руководителя агентства, в шоке округляют глаза.

— Да, простил бы! — продолжает СанХён, сам истово веря тому, что говорит. — В конце-концов талантливая личность имеет право на многое такое, что обычным людям кажется неприемлимым. Но… — он поднимается с кресла, монументальным жестом протягивает вперёд руку, подражая невольно сразу всем коммунистическим вождям, и произносит громовым голосом. — Но она покусилась на святое! На то, что живёт в сердце и греет душу каждого корейца. НА КИМЧХИ!!! Это… Это… Это даже не преступление — это ошибка!

Он опускается в кресло и, глядя в упор на ЁнЭ, спрашивает уже нормальным голосом:

— Вы согласны со мной?

— Да, господин президент, — часто кивает и кланяется та. — Вы совершенно правы. Такому нет и не может быть прощения.

— КиХо? — переводит он взгляд на заместителя.

Тот разводит руки в бессильном жесте:

— А что мы можем ей сделать, сонсен-ним? Я не знаю.

— Что сделать, что сделать, — ворчит СанХён. — Оштрафовать её по полной. На всё сразу. Чтобы впредь думала, прежде чем открывать рот.

— Мы это делали уже несколько раз, — говорит КиХо. — Но вы же видите — это не работает. Хотя её штрафы ушли уже в такой глубокий минус, что Агдан можно включать в книгу рекордов Гинесса, как самого заштрафованного айдола за всю историю Кей-попа.

— Ну и что ты в таком случае можешь предложить?

— Ну-у-у, — тянет КиХо. — Давайте запретим ей интернет.

— Уже было. Так ведь, ЁнЭ?

ЁнЭ согласно кивает и опять кланяется.

— Давайте вообще запретим ей пользоваться любыми гаджетами, кроме самого дешёвого кнопочного телефона.

— Тоже было.

— Тогда заставим её…

— И это было.

— Ну, а если…

— Пробовали. Не работает.

— Тогда, наверное, надо…

— Не надо.

— Ясно. Тогда, может быть, нужно…

— Не нужно.

— А давайте обяжем её на обед есть только кимчхи! — вскидывается почти было отчаявшийся КиХо.

— А вот это попробуйте, — соглашается СанХён, точно следуя сценарию, но тут же испуганно машет руками. — Ты в своём уме, КиХо?! Мы же не такие звери. К тому же она тогда всё агентство по кирпичику разберёт! Нет, нам следует найти какое-то другое, но при этом очень нестандартное решение. Очень креативное, я бы сказал. Так, КиХо, ну-ка, напряги извилины. Кто у нас на данный момент в агентстве самый креативный?

— И напрягать ничего не надо. Агдан, кто же ещё?

— Гм-гм, какая неприятность, — говорит СанХён и долгим взлядом смотрит на КиХо. КиХо столь же долгим взглядом смотрит почему-то на ЁнЭ.

— А почему сразу я? — возмущается та. — Главное, как что — так сразу ЁнЭ!

— Ты её менеджер, с тебя и спрос.

— Чуесон хамнида (извините), господин президент, но со всей осторожностью смею напомнить, что на шоу мою подопечную отправили вы лично, а я, если кто-то забыл, была категорически против. Ещё раз прошу прощения.

— ЮнМи на тебя плохо влияет. Ты начинаешь, как и она, спорить с начальством, — сердито констатирует СанХён. — А тебя брали на эту должность с тем расчётом, что это ты будешь на неё влиять. Причём влиять со знаком плюс. Такой воспитанной девочкой была. В обморок падала. Приятно вспомнить.

— Не могу в этом вопросе с вами согласиться… Гм-гм… Я имею в виду, что мне вспоминать свою слабость неприятно, прошу меня за это великодушно простить.

— Ты скоро сама в хулиганку превратишься, — обвиняюще указал на неё СанХён. — Со мной спорить у тебя почему-то наглости уже хватает, а с Агдан не справляешься. Наверное, по штрафам соскучилась?

— А что я могу, господин президент? — разводит руками ЁнЭ, но даже в её виноватом голосе отчётливо звучат агдановские неуважительные нотки. — Что я могу, если она такая… вон какая… талантливая во всём — даже в хулиганстве?

— Ты много чего можешь. Например, можешь прямо сейчас позвонить ей и сказать, чтобы она срочно явилась в мой кабинет.

ЁеЭ тут же погружается в недра своей сумки, пытаясь отыскать телефон среди множества крайне необходимых в любое время суток мелочей и аксессуаров.

— Будем наказывать ЮнМи? — уточняет КиХо, поняв, что начальник принял какое-то решение.

— Нет, — отвечает президент, коварно улыбаясь. — Для начала мы дадим ей задание… Очень хорошее задание. И знаешь, какое? Если она у нас такая креативная, что дальше некуда, то мы ей и поручим придумать самое действенное наказание для одного чересчур болтливого айдола. И пусть она только попробует с этим заданием не справиться!

— Потрясающе! — восклицает КиХо. — Сонсен-ним, вы — гений! Я всегда это знал.

ЁнЭ, уже отыскавшая телефон, тихонько хрюкает себе под нос.

— Щас не об этом, — морщась и потирая бок, отмахивается от неприкрытой лести СанХён. — Аджжж! Как же не вовремя. Опять проклятая изжога начинается.

Он кладёт на язык таблетку, но едва подносит ко рту стакан с водой, как дверь вдруг кто-то сильно пинает снаружи, и она, распахнувшись, врезается в стену с оглушительным грохотом.

Сидящие за столом испуганно поворачиваются на звук и буквально остолбеневают. Президент даже забывает запить таблетку.

В кабинет одна за другой проскальзывают три гибкие женские фигуры, упакованные в чёрную байкерскую форму с наплечниками, налокотниками и наколенниками. Лица скрыты непроницаемыми стёклами шлемов. Две девушки вооружены штурмовыми винтовками "Daewoo K2", а та, что перешагнула порог кабинета первой, направляет на президента пистолет с глушителем.

— Не двигаться! Это