Снова улыбка, и я поняла, что он мне не верит. Потому и соглашается.

Что ж… у меня все равно не было выбора.

Едва я через силу кивнула, как он поднял руку – и вторая золотая штуковина обхватила второй мой сосок.

Кажется, я вскрикнула. Зажмурилась, пытаясь вытерпеть непереносимое.

– Дыши, Александра, – проговорил Сициан, и его голос стал отрывистым.

Тыльная сторона его ладони скользнула по моему животу вниз. С каждым мгновением ощущение в груди было уже не таким резким, но едва я сумела открыть глаза и вздохнуть, как стало ясно, что цепочка, повисшая между моих сосков,имеет еще одно неожиданное последствие.

От ее веса и тяжести, от давления на моей коже кровь стала сильнее приливать к мышцам, к нервам. Я с трудом втягивала воздух в легкие, силясь унять напряжение, сдавившее все тело. Сжимающее ребра, сводящее с ума.

Напряжение, от которого между ног разгорелось инферно.

– Я готов выслушать, чем ты можешь помочь мне, Александра, – сказал тихо дож, легонько коснувшись цепочки, свисавшей вниз.

По телу прошла дрожь, словно меня ударило током.

Собравшись из последних сил, я глубоко вздохнула и… не успела ничего сказать.

– Сперва раздвинь ноги, – приказал повелитель. Жестко, непоколебимо.

Мне хотелось провалиться на месте. Клянусь. И я не сдвинулась.

Все внутри меня сгорало, превращаясь в пепел и золу, но я все равно не могла заставить себя пошевелиться. Исполнить унизительный приказ.

– Давай, Александра, – услышала я около своего уха и снова почувствовала его горячее дыхание.

Сициан снова был возле меня, но не касался. Наверное,я могла бы поглубже вздохнуть – и коснулась бы сосками его груди…

Но я не шевелилась. И не открывала глаз, уже и не надеясь на то, что со стороны не видно, как меня трясет.

– Давай, Саша-а-а-а, – протянул он как-то странно, отчего глаза сами собой удивленно раскрылись. Будто произошло что-то удивительное.

Но я так и не поняла что. Только увидела красивые огненно-алые глаза.

– Учись подчиняться, – чуть рвано, гортанно проговорил дож, скользнув взглядом по моему лицу и одновременно с тем обведя пальцем его контур. Подушечка указательного остановилась в уголке моих губ, и я не смогла остановиться… Повернула голову в сторону его руки и приоткрыла губы. Язык скользнул в прохладу воздуха и лизнул подушечку.

– Орды игнисов, Александра, – простонал дож, и его темные густые брови сдвинулись. Затаив дыхание, я смотрела, как каждая мышца в его теле напряглась, огненный дракон распахнул пасть, ощерив десятки клыков. Цвет татуировки стал кроваво-красным.

А затем я почувствовала, как коротким движением стопы дож просто отбросил сперва одну мою ногу в сторону, а затем другую. Я ахнула от неожиданности и почти повисла в воздухе на натянувшейся верхней цепи.

Тогда Сициан опустил руку вниз – и третья золотая штуковинка коснулась самой чувствительной точки у меня между ног. Коснулась и тут же обхватила, сжав.

Воздух вырвался из груди. Я стиснула челюсти, чувствуя, как меня бьет дрожь. В ушах зашумело, меня лихорадило так, что хотелось содрать собственную кожу.

Я кусала губы, чувствуя во рту металлический привкус. И к сожалению, мечтая только о том, чтобы дож дотронулся до меня. Казалось, хватит одного его прикосновения, чтобы моя пытка закончилась взрывом. Оргазмом, без которого меня буквально ломало.

Но Сициан будто нарочно не трогал меня больше и пальцем.

– Это за эмира, Александра, – проговорил он вкрадчиво, хлеща каждым словом по струнам моего самообладания.

И, наверное, его голос должен был прозвучать мстительно и властно. Но он был низким и вибрирующим, таким, от которого между ног становилось еще жарче.

– А теперь говори, – закончил он и сделал еще шаг назад, сцепив руки за спиной. Словно сам опасался коснуться меня. Или сделать что-то еще…

Если бы в этот момент я знала, какая у меня была власть над ним! Но,увы, это стало ясно уже намного позже, когда эта власть была мне не нужна.

А сейчас я набрала в легкие ничтожное количество воздуха, чтобы хватило хотя бы на пару фраз, и на одном дыхании выпалила все, что услышала в зале, в закутке для рабынь и рабов.

А потом снова закрыла глаза, пытаясь не забыть, как дышать, пока тело бьет в горячке, а каждый нерв оголен до предела, когда даже дуновение воздуха на коже приносит страдание.

Дож молчал, казалось, слишком долго. А потом вдруг шагнул ко мне осторожно и…

Ох…

Опустился на колени. Осторожно, едва дотрагиваясь, он коснулся поцелуем моего живота. Распахнул губы и провел раскаленным языком вокруг пупка, скользнув внутрь.

Из горла вырвался стон.

– Спасибо, Александра, – сказал он совсем не то, что я ожидала. И посмотрел на меня снизу вверх.

Огненные глаза потемнели,и впервые, наверное, глядеть на них было не так больно.

А в следующий миг дож поднял руку, обхватил цепочку, сжимавшую меня в трех местах, и резко дернул.

Звонкий крик разрезал пространство зала, острое удовольствие смешалось с непереносимой, жгуче-приятной болью и разорвалось искрами раскаленного яда исступления, от которого перед глазами все закружилось.

С этого момента я перестала понимать, что происходит вокруг. Мир накрыла горячая, текучая чернота.