По дороге Ильдар столкнулся с похитителем и его жертвой и преподал негодяю урок, не особо интересуясь девушкой. Прекрасные русские царевны все еще владели его воспоминаниями, однако он все же невольно запомнил огромные, бездонные как лесное озеро глаза девицы, спасенной им от насилия, которая смотрела на него с нескрываемым восторгом. Маша взирала на него точно так же, и Ильдар понял – это она, посланная ему судьбой невеста, тогда хотела удержать его возле себя на дороге.

- Душа моя, если бы я только был более внимательным к тебе, когда мы в первый раз встретились, то я и ты давно были бы вместе и наслаждались счастьем! – вырвалось у него.

- Я тоже была слепа как сова! – Маша в досаде ударила себя по голове. – Теперь не могу понять, как я сразу не признала тебя, касимовский Гепард!

- Больше никто и ничто не разлучит нас! – Ильдар с радостным вздохом прижал любимую к груди. – Мы всегда будем вместе!

Он хотел поцеловать Машу, но появление не на шутку встревоженного главного евнуха помешало ему осуществить его намерение.

- Владыка Ильдар, беда! – застонал Кизляр-ага, горестно покачивая головой. – Русские ушкуйники напали на дворец Фатимы-Султан, все грабят и всех убивают на своем пути!

Услышав, что его матери грозит смертельная опасность, молодой хан передал главному евнуху Машу со словами:

- Позаботься о ней как следует, Кизляр-ага! За ее безопасность отвечаешь головой, - и бросился к главному дворцу гарема.

В передних покоях дворца шла ожесточенная битва между нукерами и разбойниками, а наиболее сильные ушкуйники уже успели ворваться в опочивальню касимовской правительницы.

- Что вам нужно, неверные? – истерично воскликнула Фатима-Султан при виде незваных пришельцев. – Я вам полностью заплатила за вашу работу!

- А нам этого мало, султанша! – издевательски засмеялся Федот Косой, правая рука Григория Грязнова. – Отдавай свои сокровища, и все цацки, которые сейчас висят на тебе, возможно останешься жива!

Он попробовал было сорвать золотое ожерелье с груди Фатимы-Султан, но тут малолетний внук правительницы Карим выбежал из темного угла и повис на его руке с криком:

- Плохой человек, не трогай мою бабушку!

- Ах ты, паршивый щенок, как посмел ты стать на моем пути! – не на шутку разозлился Косой, и выбросил маленького защитника из окна. Малыш упал возле беседки и насмерть ударился головой о ее каменную стенку.

Касимовская царица вскрикнула и от горя потеряла сознание. Федот Косой и его подельник без малейших мук совести начали шарить по ее телу, срывая драгоценные украшения. Ильдар, с боем прорвавшийся в покои матери, от этого постыдного зрелища словно обезумел и сражался без устали до тех пор, пока не порубил всех ушкуйников. Он в совершенстве владел тюркской борьбой «Кара-Каплан»(«Гепард»), и русские силачи мало что могли ему противопоставить в ожесточенной схватке, даже когда он был один против нескольких противников.

После расправы молодой хан в отместку за убийство сына велел слугам бросить тела разбойников за пределами города без погребения, на растерзание хищным зверям.

Очнувшись, Фатима-Султан облачилась в белые одежды скорби, и десять дней провела взаперти в своих покоях, оплакивая гибель любимого внука. Одна мысль беспрерывно мучила правительницу – за что Аллах так сурово наказал ее, ведь она все делала ради Его славы. Неужели она неверно понимала Его волю и принимала неправильные решения? Кизляр-ага вошел к ней, когда она в первый раз задалась этим вопросом, и упав на колени, возвестил:

- Моя повелительница, я обнаружил у Марии-хатун священное изображение!

- Что ты видел, Кизляр-ага? – настороженно спросила у верного слуги Фатима-Султан. – Какое изображение?

- У невесты нашего владыки есть серебряное зеркало с изображением «ал-бурака»! – торжественно произнес главный евнух.

- Ты уверен? – дыхание Фатимы-Султан прервалось. «Ал-бурак» - мифическое существо с красивым человеческим лицом и туловищем коня или мула помогал пророкам в их духовных исканиях и был особенно почитаемым вестником в мусульманском мире. Его изображений было мало, и если кто владел предметом с его изображением, то считалось, что действия владельца направлял сам Всевышний. А она противилась владелице с изображением «ал-бурака», вот и ответ почему ее настигла кара свыше. И не имело значения каким путем к Марии Плещеевой попала священная мусульманская реликвия, все равно девушка могла заполучить ее только если на то была воля Всевышнего.

На следующее утро Фатима-Султан собрала в Ханском дворце Диван – Высший Совет ханства, и сообщила царедворцам о сделанном ею открытии:

- Неисповедимы пути Аллаха и если он желает, чтобы мой сын сменил веру и вступил в брак с христианкой, да будет так!

- Да будет так! – хором отозвались придворные.

После Дивана не осталось препятствий к браку касимовского царя и дочери воеводы Плещеева. Боярин Морозов, получив долгожданную весть, довольно крякнул и сказал:

- Ах, Маша – радость наша! Не ошибся я в тебе, сумела взнуздать молодца и поставить его в нужное стойло!

В Москве засуетились, готовясь к торжественной встрече касимовского царя. Сам патриарх Иосиф должен был венчать его с дочерью воеводы Плещеева. Даже молодая царица Мария Милославская приняла участие в подготовке свадьбы Ильдара и Маши Плещеевой. Ее слуги убрали для молодых брачные покои, и супруга царя Алексея послала подарок для невесты – роскошный свадебный кокошник из Костромы.

 » Эпилог

Москва встретила Ильдара и Машу праздничным перезвоном колоколов, оживленными улицами и ярким солнцем, от которых горели золотом купола многочисленных церквей. В столице отмечалось Рождество Пресвятой Богородицы, и жители всей душой предавались радостному веселью, скинув с себя надоевшие житейские заботы и печали, и больше не думали об увеличении податей и росте цен на пшеницу.

Возле Кремля Маша наконец-то увиделась со своей семьей, которая уже несколько дней с нетерпением ждала ее приезда. В особенности с волнением встретила ее мать Варвара Ильинична. При виде старшей дочери она так сильно расплакалась, словно та воскресла из мертвых и долго не хотела выпускать ее из своих объятий. Бедная женщина, когда год назад узнала, что ее кровиночку отправили к татарам, весь день пролежала в беспамятстве от горестного известия, и потом каждый день горячо молилась за нее, горюя о ее участи. Только сейчас она воочию