Хорошо хоть рядом со мной тогда оказалась Ульяна, которая мигом просекла в чем дело и почему моя рожа так скривилась.

— Спасибо, спасибо вам, Дэнис! — улыбнувшись помахала рукой Ульяна и тут же прибавила шепотом. — Пошли, пошли давай! Не пялься ты так!

— А какого, извиняюсь, хрена она свои сиськи наружу выставляет-с-с? — передразнивая говор ламии вопросил я.

— Да ты чего! У них же свой менталитет! Они раньше вообще голыми по лагерю ходил…ползали! Пока у одного мужичка из местных чуть приступ не случился. Вот тогда тут такой хай подняли! Жесть!

Дэнис, Дэнис. Как мне потом объяснила Уля, все имена у ламий носят гендерно-нейтральный характер. Если честно, я не сразу врубился, что это за фигня такая, но Ульяна и это мне разъяснила!

Лучше бы молчала, честное слово. Вот к чему мне знать, что ламии гермафродиты и оплодотворяют сами себя?

Но розоволосую сорвиголову не смущало мое желание (или же отсутствие такового) получать те или иные знания! Она просто болтала. Без умолку.

К примеру, на днях она меня осчастливила очередным особо «полезным» знанием о расах, населяющих сей примечательный лагерь. Если быть более точным, то она рассказала о гномах — милых созданиях, полуметровой высоты и такой же ширины. И если верить ее рассказу, то гномы в жизни катастрофически отличаются от гномов в художественной литературе!

Для начала — настоящие гномы исключительно любвеобильны и столь же плодовиты! Семья, которая включает в себя каких-то жалких восемнадцать детей — это вообще несерьезно по гномьим меркам!

Казалось бы, с такой плодовитостью, какого хрена гномы не заполонили всю окружающую вселенную/реальность/мультиверсум? Ответ у Ули нашелся сразу: гномам не нравилось жить!

Я, естественно, в такую несусветную чушь не поверил и был прав! Им не то чтобы не нравится жить — скорее им нравится НЕ жить. Запутанно, да?

Вот и я не сразу понял, о чем вообще речь и что за лютый бред несет моя спутница! Все оказалось сложно: гномы — это не совсем живые существа. Скорее это духи Земли, которые когда-то обрели «живую» оболочку. Так вот, эти духи очень, ну просто очень любят (даже больше, чем размножаться) свою ненаглядную Землю и для них нет участи милее, чем слиться с ней воедино!

Когда же гном чувствует, что ему пора на рандеву с матушкой-землей, он тихо-мирно прощается со своей семьей и уходит за ближайший холм/гору/лесопосадку, там закапывается в землю и на следующее утро его находят уже в виде застывшего камня. У них этот процесс (или традиция? или чувство? Я так и не понял) называется — Барук. Самое странное, что Барук, чем бы он там не был, может настичь гнома практически в любом возрасте! Исключая разве что совсем малышей.

А много позже человеческие археологи по всему земному шару находят окаменевшие силуэты этих полуметровых мастеров-добытчиков ценных камней и металлов. Вот такая вот незатейливая жизнь у гномов оказалась.

На всю эту гномью эпопею я тогда буркнул лишь одно слово:

— Маньяки.

По словам Ульяны и по моим личным наблюдениям — лагерь представлял из себя хаотично расставленные то тут то там деревянные здания. Собственно, именно это я и заметил во время первого полета над лагерем. Такое ощущение, что сюда веками приходили (или приползали) беженцы со всех уголков нашей необъятной и постепенно достраивали лагерь.

Однако, здания были расставлены пусть и без малейшего признака целесообразности и практичности, но у них было и нечто общее — они все находились вокруг исполинского дерева. Без понятия, как называется вид конкретно этой лесопосадки, но в лагере это дерево все называют просто и без изысков — Обитель. Судя по названию, там явно кто-то обитает. И я даже знаю кто именно!

Вообще Ульяна проводила со мной достаточно много времени, с тех пор как меня заселили в бараки (а это было почти сразу после памятной битвы с применением тяжелого вооружения в виде Ностронда, за прошедшую неделю больше нападений не случилось, кстати), Ульяна чуть ли не повсюду сопровождала меня, рассказывая занимательные истории о лагере и его обитателях. И о себе.

Ульяна практически с рождения осталась круглой сиротой. Автомобильная авария со смертельным исходом для обоих родителей — что может быть хуже для годовалого ребенка? Но нашей Ульяне повезло — в ней что-то рассмотрела Азамонда и приняла ее под свое крыло. Вот с тех пор Ульяна и живет в Доме Лесной Матери. Так что свой Дом и населяющих его жильцов она знает от и до! Без преувеличения можно сказать — Уля является душой этого лагеря!

Черт, да я сам уже воспринимаю Ульяну как младшую сестру! При этом совсем не важно, что на самом деле у меня никогда не было младшей сестры.

— Ну, пошли что ли?

— Ага, идем.

На обратном пути мы молчали. Ни к чему были слова. Любоваться утренней росой, обильно украшавшей траву, щуриться от ярких солнечных отблесков и слушать пение птиц — вот все, что я хотел получить от сегодняшнего утра. В Питере такого не встретишь.

Сейчас приду в бараки и буду тренироваться в управлении множественными объектами. В виде объектов выступят деревянными шарики, которые потрудился вырезать для меня Колян. Семь штук, каждый из которых был массой от ста до двухсот грамм. С некоей ностальгией вспомнились мои первые тренировки с подшипником. Как же тогда все было просто! Какие радужные перспективы мне мерещились! Слава, почет, признание, подвиги!

А получилось как обычно.

Попрощавшись с Ульяной, я напоследок все же выкатил ей свой заказ, включающий в себя помимо информации еще и MP3 плеер и с десяток кассет к нему. Хоть музыку послушаю!

Зайдя в барак, я взглядом выцепил деревянную шарики, мирно лежащие на моей скромной тумбе, и сразу притянул их к правой руке.

Стараясь ступать тихо, чтобы ненароком никого не разбудить в такую рань, я прошествовал к своей койке и не раздеваясь завалился на матрас! Ну, что-что, а матрасы здесь были шикарные! Мягкие, пружинистые, удобные! Интересно, в чем секрет? Навороченный пружинный блок?

Проворчав что-то маловразумительное и бросив на меня отнюдь не приветливый взгляд, с соседней койки поднялся мужик и поплелся в душевую кабину. Его я называю Лохмач. Ибо стричься иногда все-таки надо.

Не обращая никакого внимания на постепенно просыпающихся соседей, я закрутил все семь шариков вокруг своей кисти и сейчас всеми силами пытался удержать их на орбите. В моем воображении рука