Шрифт:
Закладка:
— А что у тебя ещё в программе? — невинно интересуется Катя.
— Баня топится, водка ещё есть, — отвечаю недоуменно ей.
«Ну и секс, надеюсь, ещё будет», — добавляю мысленно.
— Я про фильмы! Есть что-нибудь этакое? — уточняет девушка. — Может, в зал пойдём?
Идём в зал, стол там тоже есть, но садимся на пол, расставляем закуску, и я включаю «Терминатора», а сам иду проверять вторую порцию шашлыка, хоть уголь уже и почти погас в мангале, но сжечь мясо легко можно. Во дворе меня настигает… Катя! А следом за ней и Эльза!
— Сама же выбрала, — ссорится с подругой Эльза.
— Я передумала, а тебе уже хватит! Бесстыжая! — отвечает ей подруга.
«Вот что значит взрослые понимающие девушки, не то, что мои малолетние одноклассницы», — думаю я, довольный, в некотором роде, ссорой из-за меня.
Потом была водка, коварно усыпившая Кондрата, потом баня, хоть я и не люблю ходить пьяный в баню, в этот раз мне понравилось. Париться мы не парились, зато спарились. Я с Катей. Уж не знаю, как она подругу уговорила на «ченж». Потом ещё раз с Эльзой. Катя меня, кажется, раскусила, сказав:
— Такое впечатление, что у тебя лет двадцать стажа в этом деле! У меня муж и половины того что ты умеешь за пять лет не узнал!
Чудо-день просто. Разбудил меня противный будильник. Спал я не один, с Эльзой, та просыпаться и не подумала, лишь повернулась на другой бок. Но времени лишнего не было, хотя руки и прочее тянулись. Корова сама себя не подоит и к пастуху не уйдёт. Возвращаюсь из хлева с молоком, вижу, помятый Кондрат сидит на кухне и пьёт «гриб» прямо из банки.
— Налей себе в стакан, — забираю у него продукт.
— Что такое случилось с ней — не пойму. То сама липнет, то «не дам», — ворчит он, собираясь на работу, имея в виду, очевидно, Катюшу.
«Дам, но не вам», — мысленно добавляю я.
Варю к обеду рисовую кашу на молоке, потом кофе. Чудесный запах свежесваренного кофе будит, наконец, моих гостей. Я доволен как слон, девушки, вроде, тоже. Кондрат? Ну, а как же иначе? Всех счастливыми не сделаешь.
— Мы к тебе и сегодня вечером придём, — обещают девахи.
— Хоть всю жизнь живите, раз хорошие люди, — книжной фразой отвечаю я.
— Сегодня последний день работаем, завтра уезжаем, — с сожалением поясняет Эльза.
Живут они далековато отсюда, а практика у них в «фазанке» всего неделя. Не могли пораньше на чердак залезть и меня усмотреть. Собираемся. Девушки на работу, а я молоко разносить. Сегодня четыре адреса у меня, и я уже чуток запаздываю.
Прикол в том, что на улице я опять сталкиваюсь с Архаровой.
«Она снова пришла мозг выносить?» — с неудовольствием думаю я.
Девчонки прощаются со мной, оставляя меня наедине с разгневанной фурией.
— Ты смотри, а! А ещё комсомолец! До старух добрался! Да им же лет двадцать пять, не меньше! — говорит злюка.
— Тебе-то чего? Ты для этого пришла ко мне? — пытаюсь выяснить причину визита, ибо реально уже опаздываю с молоком.
— Побили Костю вчера! Из-за тебя! — как-то спокойно говорит Верка.
— Может из-за тебя? — пытаюсь уйти от ненужных мне разборок.
— Стой, куда пошёл! Я ещё не всё сказала! — возмущается малолетняя скандалистка.
— Ты по пути расскажи, мне молоко надо разносить, — поясняю я, не обращая внимания на девушку.
— Так вот! Я им сказала, что ты с ними разберёшься! — кричит в спину она.
— Оно мне надо! Я не твой парень.
— Они сказали, что вертели тебя…, — зашла с козырей Верка.
Я даже притормозил и спросил:
— Бухие?
— Да!
— А земляным червяком не называли? — меня пробил смех от такого нелепого манипулирования.
— Нет, — удивляется Верка.
Она что, Маугли не смотрела?
— Так что им передать? — пытается идти шагом за мной Архарова, но не выходит, я хожу быстрее.
— Передай, что я их тоже вертел, — отмахиваюсь я.
Разношу молоко, вроде никто ничего за опоздание не высказал мне. Остался последний адрес, туда всего два литра нужно, они у меня в бидоне. Звоню в дверь. Слышу ругань и крики за дверью, но никто не открывает. Хотел уже развернуться и уйти, но черт меня дернул позвонить ещё раз.
— Ты кто? — смотрит недобрым похмельным взглядом на меня мужик лет сорока, повыше меня ростом, кулаки… как у меня кулаки, до батиных не дотягивают.
Мужик в форме милиции, старшина. Еле сдерживаюсь от ответа «конь в пальто», и вежливо произношу, протягивая бидон:
— Я молоко принёс.
— Ах ты, сучка, говорила, бабка носит, а тут хахаль какой-то! А ну, сюда иди! — орёт он куда-то вглубь квартиры. — Стоило мне уехать на пару месяцев!
Хочется ответить адекватно, но в руках бидон и сетка с тремя банками пустыми. Да и портить бабке торговлю не хочу. Клиент же! Какой-никакой, а клиент, поэтому сразу в морду не бью, просто ставлю банки на пол.
И вовремя. Из глубины квартиры появляется женщина с уже подкрашенным левым глазом и с ребёнком лет трех на руках. Причем, такое впечатление, что ребенок ей нужен для защиты от мужа, так как малыш орёт и пытается вырваться.
Банки я поставил вовремя, в меня летит кулак мужика, но очень медленно, как Эстонская черепаха. Легко уклоняюсь, соскальзывая на ступеньку вниз.
При этом бидон, раскачиваясь, проливает часть молока на пол.
Похмельная горилла пытается ещё раз меня достать кулаком, но получает по ноге ниже колена. И резкий удар в печень от меня свободной от банок рукой. Сорванец вырывается, а женщина закрывает рот руками в ужасе. Надеюсь, испугалась она из-за меня, а то «стокгольмский синдром» — и все дела, да и всякое в семье бывает.
Глава 22
— Молоко, — протягиваю бидон женщине.
Та в каком-то забытье берёт его и уходит. Опускаюсь на корточки перед старшиной.
— Тебе добавить или всё понял?
— Ты …, тебя …! — не может продышаться парень, но не встаёт и не рыпается.
— Вот деньги, — протягивает мелочь вернувшаяся хозяйка. — Больше не приходите. Как можно живого человека так бить?
Вот же хрень! Клиентку упустил бабулину!
— А зря отказываешься, мне понравилось к тебе заходить, — не смог удержаться я, спускаясь с банками вниз.
Слышу рев гризли за спиной и придерживаю дверь подъезда. От удара дверь качнулась, но не открылась, тут я вижу идущего навстречу подполковника Архарова, и он
