Ферос едва не расхохотался, на его лицо прорвалась улыбка.

— Я думаю, что человеческие раны можно обработать теми же средствами.

Ферос не пошевелился — он не собирался ей помогать. Ему хотелось, чтобы она дотронулась до него. Ему хотелось, чтобы она за ним ухаживала. Чтобы её маленькие ручки заботились о нем, чтобы они скользили по его коже. Ему хотелось вспомнить, каково это.

Клер коротко выдохнула, собираясь с силами, и чуть более уверенно зазвенела бутылочками. Она смочила ватку в какой-то вонючей дряни, явно с содержанием спирта, и подошла к Феросу с видом гладиатора, идущего добивать противника.

Когда она начала протирать его кожу, боль в успокоившихся было ранах взметнулась ввысь и ударила прямо в мозг Фероса. Но в этот раз он даже не пикнул. Эта боль даже не смогла отвлечь его от созерцания того, как крохотные узкие ручки Клер порхают по его груди, как она с величайшей осторожностью, постоянно заглядывая ему в глаза, обрабатывая его раны.

Ферос смотрел на неё из-под полуопущенных век и наслаждался зрелищем. Беспокойство на её лице было ему невероятно приятно. Он с удивлением осознал, что вытерпел бы и большую боль, если бы это заставило Клер дольше ворковать над ним.

— Comment vous appelez-vous? [1] — тихо спросила Клер.

Ферос горько усмехнулся. Она и вправду совсем не узнает его. Он вздохнул, но всё же глухо ответил:

— Je suis Féroce[2].

Клер недоверчиво посмотрела ему в лицо и открыла было рот, чтобы что-то спросить, но Ферос не позволил.

— Oui. Maintenant, je suis Féroce[3], — жестко, ответил он.

Клер оторвалась от своего занятия и смотрела на него, а Ферос отвернулся. Он не хотел, чтобы она видела его глаза сейчас.

— Et moi, je m’appelle Claire[4], — ответила она суть слышно.

Опять это дрянное фальшивое имя! Как же оно бесило его! Она не могла представиться честно даже сейчас, после того как он спас ей жизнь!

— Sveta, — издевательский поправил Ферос.

— Ну да, — Клер пожала плечами. — Это — то же самое.

— Чт-то? — Ферос с удивлением посмотрел на девушку.

Он задал этот вопрос раньше, чем успел подумать. Он совсем не ожидал услышать ничего подобного. Клер невозмутимо продолжила смазывать его рану лекарством, и Ферос придержал её руку, заставив Клер поднять глаза.

— В каком смысле то же самое?

Он спросил это настолько жёстко, что Клер даже отшатнулась и недоумённо нахмурилась.

— Имя «Света» — труднопроизносимое. Ну, для вас. А аналога у вас нет, только перевод. Поэтому все Светы представляются, как «Клер» или «Люси», «Лючия». Значение имени одно и то же.

Ферос смотрел на неё в немом изумлении. Клер, не дождавшись от него ответа, продолжила пояснять таким тоном, будто сомневалась в его умственных способностях.

— Чтобы вам было удобнее. Имена одинаковые, понимаете? В английском так же будет. По-немецки я представляюсь Кларой. По-итальянски — Кьярой.

Ферос не мог ответить. Она говорила об этом так просто… Одной фразой она снова нанесла удар по его броне, и ему стало физически больно. В ушах у Фероса зашумело, и голос Клер стал тише. А Клер вернулась к его ране и продолжила говорить.

— У нас в университете был преподаватель-француз, так он просто не мог произнести имя «Светлана», а он неплохо говорил по-русски, и то ему было трудно с нами. Поэтому он просил нас запомнить французские аналоги русских имён. Меня он называл Клер, мою одногруппницу, Людмилу, он называл «Люсьена». Олесю называл Сильвией, не мог произнести «Олеся», у него получалось «Олиессиа». Он так кривился при этом…

Ферос молчал. Он смотрел в одну точку, уронив руки на скамью, он всё хуже и хуже слышал Клер. Это что получается? Она… Она не обманула его? Она просто представилась аналогом своего имени? Французским аналогом, который просто проще произносить?

Может ли это быть, что она представилась ему так без задней мысли? Не для того, чтобы помешать ему найти себя? Может ли это быть, что она не планировала свой побег с самого начала? Если всё так, то…

Эти мысли крутились в голове у Фероса, мешая хладнокровно оценивать ситуацию. В его груди всколыхнулась глупая, слабая надежда, что, может быть, её побег был чем-то обусловлен. Надежда, что Ферос, что он всё-таки был ей дорог.

Клер случайно прижала ватку слишком сильно к ране, и Ферос всё-таки поморщился, возвращаясь в реальность. Уж слишком глубоко порезал его Сулье. Клер мгновенно заметила его гримасу, наклонилась к нему, сложила губы трубочкой и начала легонько дуть туда, где проходилась ваткой.

У Фероса этот невинный жест вызвал невольную нежную улыбку. Он очень медленно поднял правую руку и разделил пальцами короткие пряди её волос. Ощущение было абсолютно такое же, как десять лет назад. Ничего не изменилось для него, и пора было в этом себе признаться.

Клер с удивлением вскинула на него взгляд, но не попыталась отшатнуться, и Ферос пошёл дальше. Он позволил себе запустить пальцы в её волосы увереннее, обхватил её затылок и мягко притянул к себе.

Ошеломленная, Клер поддалась с тихим вздохом, и Ферос поцеловал её. Бережно. Так, как целовал её раньше. В эту минуту в нём не было злости, не было ярости, не было обиды. Он просто целовал свою женщину. Целовал так, чтобы ей это понравилось.

Клер испуганно ахнула и упёрлась ручками в его плечи, но Ферос был настойчив. Он обхватил её талию и потянул Клер на себя. Он усадил её к себе на колени и мягко прижал её поближе.

Он хотел обнимать свою Клер, хотел чувствовать её в своих руках. Хотя бы недолго. Со временем Клер расслабилась и стала податливой в его руках. Совсем, как тогда. Образы прошлого смешались с настоящим для Фероса. Он растворился в этом блаженстве.

Когда, спустя долгие минуты, он оторвался от её губ и, наконец, открыл глаза, Клер смотрела на него очень странным взглядом. Одновременно хмуро и удивленно. Ни слова не говоря, она сползла с его коленей и, споткнувшись, отошла подальше, будто бы испугалась его.

Они оба молчали, сверля друг друга взглядами. Клер не выдержала первой и опустила глаза. Её руки отчаянно дрожали, когда она накладывала повязки. До самого вечера она ни разу не осмелилась взглянуть на него.

[1] Как Вас зовут? (фр.)

[2] Я — Лютый (фр.)

[3] Да. Теперь я — Лютый. (фр.)

[4]