Шрифт:
Закладка:
От удара о парапет заглох двигатель, погасла «цветомузыка» осыпавшись синими осколками, захлебнулась сирена. Полетел вниз с лесенки на железный пол кунга почти добравшийся до кабины прапорщик Воробьев, потеряв сознание от удара.
На какую-то секунду площадь погрузилась в дьявольскую противоестественную тишину –так что даже стоны раненных и умирающих глохли в ней как в вате.
А потом волна яростного рева взлетела в морозное небо.
— Убийцы!!! Проклятые убийцы!!
— Бей их! Смерть!
Толпа ринулась вперед –на оцепление, на жидкую шеренгу уже выстроивший стену щитов бойцов полиции – те должны были лишь завершить «зачистку» площади после прогулки «Минотавра».
Конечно, жажда убийств и мести охватила не всех, далеко не всех, и другая, не меньшая по числу толпа напротив – порскнула кто-куда – по Моховой, Театральному, Никитской.
Но взбесившаяся толпа все равно была многочисленна.
Человеческая волна захлестнула колонны полиции. Бабахнули редкие газометы, кто-то пытался отмахнуться шокерами и дубинками, ударили редкие выстрелы, блеснули светозвуковые гранаты.
Но было поздно - отряды полиции оказались отрезанными друг от друга, бушующее разъяренное стадо сомкнулось вокруг них.
Полицейские отчаянно старались пробиться проход сквозь плотную массу тел, назад, к спасению. Но в руках атакующих тоже было оружие –пусть лишь доски, трубы и арматура.
Грохнули почти не слышные в реве и шуме автоматные очереди -полицейские стреляли в упор, но толпа одержимая жаждой крови пошла по ним…
Однако, не долго наслаждались озверевшие «демократы» расправой с малочисленной полицией.
Из двух боковых переулков кинжалами вырвались колонны бронемашин, выполняя уже пошедший псу под хвост план операции - окончательно превратив площадь в кровавый хаос. Навстречу им привычно кинулась толпа зазвенели бутылки с «коктейлем Молотова» - готовились тут к неприятностям, готовились... Да только вот попасть в идущую на полной скорости цель не так просто как в фильмах -тем более человеку неподготовленному. Ни одна из машин не была подожжена и через считанные мгновения они врезались в бегущую толпу. Броня сметала хрупкие тела, кости хрустели под тяжелыми колесами.
Впрочем - далеко не вся площадь вступила в схватку.
Куда больше было тех, кто решил что с них хватит безумия этого вечера. Кто-то пытался уйти со ставшей опасной площади, кто-то просто бежал особо не думая, увлеченный тем самым духом толпы, что лишает разума случается даже самых рассудительных, иные тащили зачем-то знамена и лозунги…
А потом…
Биреев довольно грамотно развернул заслоны, с тем расчетом чтобы после основной атаки толпа бы ринулась именно туда куда нужно, передавив и потоптав себя сама. Но сейчас все пошло прахом, и самое умное что было можно сделать –это отдать приказ о всеобщем отходе, предоставив все естественному течению событий.
Но сейчас главный координатор плана «Танцор» с отчаянным ревом катался по полу вагончика, а бледные адъютанты пытались отобрать у него пистолет.
Поэтому две роты из 113 бригады оказались на пути у отступавших (бежавших) с Манежной. Из отчаянных воплей в эфире своих уже растерзанных товарищей, солдаты и командиры поняли что случилось что-то страшное. Другие бы на их месте может и предпочли бежать, но бойцы, собранные в эту бригаду были один к одному –безбашенные и отчаянные.
Поэтому за те минуты пока толпа подошла к их заслону, они успели изготовится к бою.
К автоматам примкнули снаряженные магазины, заправили ленты в пулеметы, по рукам пошли гранаты –да не светозвуковые шоковые хлопушки, которыми только что пытались отбиться от разъяренного человеческого стада погибшие на площади полицейские и солдаты внутренних войск, а недавно отметившие вековой юбилей Ф-1, надежные и убийственные.
И когда впереди в подсвеченной уличными фонарями вечерней мгле возникла шевелящаяся людская стена, последовала короткая и неумолимая как удар топора в руках палача команда
— Огонь!!
Сотни очередей трассеров вонзились в живое мясо, харкнули подствольники, затряслись в смертельной лихорадке пулеметы.
Выстрелы били в упор. Пули раскалывали черепа, пронзали тела… Это были слабые пули калибра 5,56 –но даже они пробивали по два-три человека прежде чем застревали в человеческом мясе.
Бойцы не испытывали угрызений совести – они уже знали что случилось с их товарищами. И видели перед собой не людей а стадо взбесившихся обезьян, остервенело жаждущих их крови.
И мирная улица стала преддверием Ада…
Метались воя, люди, оскальзывались, падали, по их еще живым телам топотали десятки ног…
На асфальте выросла вмиг баррикада из мертвецов, задние напирали на передних, кто-то рвался в подъезды – но тщетно – давно, уже лет десять все двери были защищены домофонами и кодовыми замками –и лишь камеры наблюдения бесстрастно фиксировали искаженные ужасом и залитые кровью лица- -живые и мертвые.
Лезли в окна –но и на окнах нижних этажей стояли решетки…
Разлетелись витрины, водопадом осколков, куски толстого стекла рубили попавших под них не хуже гильотины, но внутрь магазинов тут же устремился живой поток, оскальзываясь на крови тех кому повезло меньше….
В подворотнях люди давили друг друга, образуя живые пробки. Кое-где несчастных просто продавливали сквозь стальные прутья ворот и решеток, превращая – как назвать это: рагу из человечины? Бешбармак? С каждым выстрелом ярость все больше переполняла солдат, и автоматные магазины опустошались почти мгновенно…
Сколько тогда погибло людей так с точностью и не было выяснено.
...Но Влада счастливо миновала эта участь – ведомая то ли инстинктом, то ли случаем, он вместе с дюжиной таких же счастливчиков заскочил в одно из немногочисленных еще открытых кафетериев в начале многострадальной Моховой, и промчавшись мимо оторопевших официанток и поваров вылетел через черный ход, уходя от бурлящей кровью и яростью площади в хитросплетения старых московских дворов.
* * *Танк Т-80 с бортовым номером «307» с ревом въехал на Большой каменным мост, и замер, поводя башней из стороны в сторону. Командир экипажа, старший сержант Горностаев, с лязгом откинул люк и выбрался на броню. Полученный еще при пересечении МКАД приказ был выполнен — мост взят под контроль. Рядом остановился «триста шестой» и из люка выглянул заядлый дружбан сержанта, старшина Аристов.— Жив, курилка? — весело окликнул он Василия. — Видами любуешься?Вил с моста действительно расстилался великолепный:
