Множество людей придут к этому управляющему хедж-фондом, чтобы убедить их не хранить свои деньги в казначейских бумагах, а вложить их в ту схему, которую этот конкретный посетитель будет продвигать. Есть много типов людей, которые приходят в хедж-фонды с просьбой о деньгах. Есть патологически оптимистичные руководители нефтяных компаний из Техаса, собирающие деньги на бурение скважин для гидроразрыва пласта. Есть девелоперы коммерческой недвижимости из Майами, планирующие построить новые роскошные кондоминиумы. Есть управляющие портфелями акций, которые используют слово "диверсификация" так часто, что оно звучит как священное заклинание. Эти люди шествуют по конференц-залам, демонстрируя свои презентации в PowerPoint, и над их головой всегда висит меч. Этот меч - 4-процентная процентная ставка. Все они должны убедительно доказать, что их проект, каким бы он ни был, принесет прибыль выше 4 процентов, что является безрисковой доходностью 10-летнего казначейского обязательства. Так все работало десятилетиями, но после 2010 года перестало работать.

Краткосрочные процентные ставки держались на нулевом уровне в течение многих лет, что означало, что другие процентные ставки также были исторически низкими. Количественное смягчение усилило этот эффект намеренным и стратегическим образом. Главная цель программы количественного смягчения заключалась в том, чтобы убедиться, что долгосрочная выгода от сбережения денег снижается с каждым месяцем. Трейдеры ФРС Нью-Йорка добивались этого эффекта, покупая определенные казначейские векселя, в частности более долгосрочные, такие как 10-летние казначейские обязательства. Это было в новинку. В предыдущие годы ФРС контролировала денежную массу, покупая только краткосрочные казначейские векселя. ФРС покупала долгосрочные векселя, потому что это было равносильно закрытию единственного сейфа, в котором инвесторы с Уолл-стрит могли хранить деньги. До финансового краха, начавшегося в 2007 году, вознаграждение за хранение денег в 10-летних казначейских обязательствах составляло 5 процентов. К осени 2011 года ФРС помогла снизить этот показатель примерно до 2 процентов. I

Общий эффект ZIRP заключался в приливе наличных денег и бешеном поиске любого нового места для их вложения. Экономисты назвали эту динамику "поиском доходности" или "стремлением к доходности" - некогда малоизвестный термин, который стал центральным для описания американской экономики. Люди, у которых были реальные деньги, то есть миллиарды долларов, были настроены на поиск инвестиций, которые приносили бы хоть что-то большее, чем ноль.

Теперь, когда в хедж-фонд приходили патологически оптимистичные дикари, занимающиеся разработкой месторождений, их выслушивали с гораздо большим сочувствием. В их презентациях приводились цифры производительности нефтяных скважин, которые могли показаться рискованно завышенными. Но менеджер хедж-фонда, скорее всего, подумает: "Почему бы и нет? Это больше, чем ноль. Застройщик кондоминиумов в Майами говорил о нечетких прогнозах спроса на новые квартиры, но рискнуть проектом все равно было выше нуля. И хорошо одетый портфельный менеджер, который продвигал акции - акции, которые казались дико дорогими по сравнению с реальной прибылью компании, лежащей в их основе, - эта инвестиция также била ноль. Поиск доходности давил не только на жаждущих риска управляющих хедж-фондами . Он также давил на самые консервативные и богатые институты, такие как крупные пенсионные фонды и страховые компании. Эти учреждения располагали огромными суммами наличных денег, и их платежеспособность зависела от процентных выплат. Когда процентные ставки составляют 4 %, пенсионный фонд может выполнить все свои платежные обязательства, имея всего 10 миллионов долларов, сбереженных в казначейских векселях, потому что эти 10 миллионов долларов позволят начать регулярные процентные выплаты. Когда ставки приближаются к нулю, пенсионный фонд внезапно становится неплатежеспособным и должен начать поиск доходности. Теперь даже пенсионному фонду придется присмотреться к скважинам для гидроразрыва пласта и роскошным кондоминиумам.

Именно поэтому ZIRP вызвала рост цен на активы. Когда люди ищут доходность, они покупают активы. Повышенный спрос привел к росту цен на корпоративные облигации, акции, недвижимость и даже предметы изобразительного искусства. Инфляция цен на активы не была непреднамеренным следствием количественного смягчения. Это было целью. Предполагалось, что рост цен на активы создаст "эффект богатства", который распространится на всю экономику и создаст новые рабочие места. Высшему руководству ФРС было совершенно ясно, что для достижения эффекта богатства от ZIRP должны выиграть прежде всего самые богатые люди страны. Это потому, что, согласно собственному анализу ФРС, активы в Америке не принадлежат широким слоям населения. В начале 2012 года 1 процент самых богатых американцев владел примерно 25 процентами всех активов. Нижняя половина американцев владела лишь 6,5 % всех активов. Когда ФРС стимулировала рост цен на активы, она помогала исчезающе малой группе людей на самом верху.

Люди, получившие наибольшую выгоду от этого соглашения, как правило, меньше всего говорили о нем. Очень немногие операторы хедж-фондов, казалось, жаловались на то, как ZIRP увеличивает неравенство доходов и подпитывает спекулятивные долговые пузыри. Одно из негласных правил Уолл-стрит, по сути, гласит: кто знает, тот не показывает. Если сделка приносит прибыль, то люди, знающие о ней, не говорят об этом, потому что это может привлечь толпу и поставить под угрозу саму сделку. Поэтому в публичной риторике вокруг количественного смягчения по-прежнему доминировали думцы инфляции , которые фокусировались только на ценовой инфляции, которая так и не материализовалась. Аргументы таких людей, как Том Хениг, в основном игнорировались. А после 2010 года он больше не будет приводить их в FOMC.

В начале 2011 года Хоениг ушел в отставку из ФРС Канзас-Сити в возрасте шестидесяти пяти лет. Когда NPR рассказывала об этом, его назвали "несогласным с ФРС Томасом Хоенигом". Его репутация была уже создана. В январе Хениг выступил в Канзас-Сити с речью перед местной бизнес-группой. По сути, это была его прощальная речь в качестве президента ФРС. Он не стал приводить аргументы против количественного смягчения или 0-процентных процентных ставок. Вместо этого он произнес короткую речь о ценности инакомыслия в ФРС. Он отметил, что в состав FOMC вошли члены со всей страны, а не только управляющие ФРС, назначаемые в Вашингтоне. "При такой структуре важно помнить, что каждый член FOMC наделен правом голоса, а не консультативной ролью", - сказал Хениг. "Совещательный орган не заслуживает доверия, скрывая несогласие, когда принимать решения сложнее всего".

Хениг не согласился, и проиграл. Денежный эксперимент был начат.

"Что касается меня, то я признаю, что большинство членов комитета может оказаться правым. Более того, я надеюсь, что так оно и есть. Однако я пришел к своей политической позиции, основываясь на своем опыте, текущих данных и экономической истории", - сказал он. "Если