Шрифт:
Закладка:
Заложенные кирпичами окна, Бат (© Jo Folkes / Flickr / amusingplanet.com)
«Наши саксонские предки взяли эти земли в абсолютную частную собственность… Америка не была покорена Вильгельмом Завоевателем».
«Наши предки лучше понимали свободу и полнее наслаждались ею до прихода первых нормандских тиранов».
С этнической точки зрения они были правы: в колониях Новой Англии проживало по крайней мере 70 % англичан; в королевской британской армии было более 70 % неангличан.
Ошибки во внешней политике сплотили против Британии величайшие морские державы континентальной Европы – Францию, Испанию и Голландию. Королевский флот, чрезмерно перегруженный, наконец потерпел поражение в Чесапикском сражении (1781). Британцы, осажденные в Йорктауне, утратили надежду и сдались, и жители Новой Англии отделились, чтобы найти истинные жизнь, свободу и счастье, которые, по мнению Джефферсона, Отиса и Адамса, соответствовали идеалам Старой Англии.
Новая Англия и Великобритания (1776–1783). Слева: колонии Новой Англии, примерный состав населения на 1776 г. Справа: унтер-офицерский и рядовой состав британской армии во время Войны за независимость в Америке. Источник: Peter Way. Recruiting the British Army in the 18th century. University of Amsterdam, 2013
Лишившись Америки и оказавшись перед лицом колоссального национального долга, тори и виги принялись возлагать вину друг на друга. В Индии позиции Британии серьезно ослабели из-за поражений во Второй англо-майсурской войне (1780–1784). Любая другая держава могла бы развалиться из-за подобных неудач. Но в Британии, стимулируемой налогово-расходной политикой правительства, промышленная революция только расцвела.
Сдвиг на Север
На этот раз судьба, принявшая облик геологии, выбрала сторону Севера. Древние скальные породы за юрским разделом, возможно, и не годились для сельского хозяйства, но таили в своих недрах невиданные богатства.
К 1800 г. население графств наподобие Уилтшира почти не изменилось по сравнению с 1700 г., в то время как население северных индустриальных графств переживало взрывной рост.
Однако подлинного преодоления разрыва между Севером и Югом не произошло. В относительных цифрах Манчестер, Ливерпуль, Лидс и Бирмингем росли гораздо быстрее Лондона; в абсолютном же выражении Лондон рос быстрее, чем все они вместе взятые. К 1800 г. он определенно был крупнейшим городом в Западном полушарии: здесь проживал почти миллион человек, то есть одна восьмая всех англичан.
Однако Север наконец-то получил более справедливую долю от богатств Англии, что создало новое чувство единства. Теперь никто не мог и подумать, как это делали мятежники-якобиты в 1715 и даже 1745 г., что английский Север может восстать против Лондона и поддержать организованное французами вторжение из Шотландии. И это оказалось очень важным в свете новой войны с Францией, получившей импульс к развитию после революции 1789 г.
Новые деньги, новая страна
В 1796 г. попытка вторжения французов в Ирландию была отражена, но на следующий год флот захлестнуло целым рядом мятежей, и французы ненадолго высадились на самом острове Великобритания – в валлийском Фишгарде. Паника заставила людей бежать в банки: люди требовали обменять свои новенькие банкноты на золото, как и обещала надпись на самих купюрах. В отчаянии правительство приняло Закон об ограничении банковских операций (1797), который позволял Банку Англии отвергать претензии граждан.
Впервые жителям крупного государства было объявлено, что им нужно просто верить в то, что бумажные деньги будут обменяны как-нибудь позже, в неизвестное пока время. Результатом запросто могла стать гиперинфляция. Однако тут вмешалась британская политическая и коммерческая элита, и этот поступок вызывает дискуссии среди экономистов и поныне.
«По всей Британии банкиры и торговцы объявили, что поддержат государственный кредит и соглашаются принять ассигнации Банка».
Теперь британское правительство могло печатать столько денег, сколько хотело и сколько, с его точки зрения, выдержали бы жители. Наполеон был постоянно поражен и разъярен тем, как «коварному Альбиону» это удается, в то время как самому ему все время приходилось платить за все золотом. Ответ был прост: обширная элита Великобритании считала государство своим, а потому доверяла ему. В романе «Гордость и предубеждение», действие которого разворачивается примерно в это время, превосходно изображена уникальная широта правящих классов Англии. На самом верху до сих пор находятся люди с нормандскими именами (Фитцуильям Дарси, леди де Бург), однако ближайший друг Дарси – это Бингли, капитал семьи которого «сколочен торговлей».
Эта деловая элита делала все необходимое, пусть меры и были крайне непопулярными. Для поддержки радикально новых бумажных денег был установлен радикально новый налог.
12 января 1799 г.: «Сегодня было на полном серьезе предложено установить НАЛОГ НА ДОХОДЫ! Это гнусный, якобинский, совершенно неожиданный акт наглости – неужели британец отныне не имеет права на частную жизнь и все плоды его трудов и пота будут отныне тщательно подсчитаны до последнего фартинга ничтожными бюрократами в прыщах?»
Чтобы лучше контролировать мятежную Ирландию, в 1801 г. было основано совершенно новое государство: Великобритания стала Соединенным Королевством. Новое Соединенное Королевство уже не подразумевало доминирования «англичан» как отдельных людей или нации. Напротив, обычные англичане более чем когда-либо чувствовали себя винтиками в империи, управляемой собственной элитой: по меньшей мере четверть жителей (подавляющее большинство ирландцев, большая часть валлийцев и меньшая, но все же значительная часть шотландцев) вообще не умели говорить по-английски. Новое государство было исключительно задумкой элит.
Рост империи южноанглийской элиты от распада франкоязычного единства (1399) до образования Соединенного Королевства (1801). Во всех случаях элита противника была ассимилирована первой
