Поток свежего воздуха ударил в лицо Райана, вынуждая его от души чихнуть. Наконец-то, после этого, правитель смог распрямиться и прокряхтел от удовольствия.

– Милорд Форест! Осторожнее, это же милорд.

– Милорд, вы целы? Милорду нужна помощь, скорее!

– Милорд Форест, вы не ранены? – Люди, которых лорд оставил или, скорее, которые сами остались охранять лошадей, смотреть за разбитым лагерем, присматривать за вещами и ждать приказов, верно, отправились на поиски, когда прошло уже слишком много времени. – Ваше лицо… Погодите, милорд, вот платок.

– Не ранен, не ранен. – Правитель раздражённо повозил тряпкой по лицу, избавляясь от древесной пыли. – Где Мортон?! Вы схватили эту свинью?

Освобождённый и расправивший плечи Форест вновь загорелся желанием поквитаться. Он поспешно выбрался из хранилища, в два прыжка перемахнув через ступени и преграды в виде брусьев, торопясь уйти подальше от смрада и грязи. Мужчина щурился от света, его глаза привыкли к темноте и не успели быстро перестроиться.

– Простите, милорд? Какую свинью?

– Бладсворда! Где он? Где Мортон Бладсворд?

– Мы не видели лорда Бладсворда с тех пор, как он догонял вас у входа, милорд. Быть может он…

– Эта скотина закрыла нас в погребе! Где он? Вы не могли его пропустить! Он не забирал лошадь и вещи? Он не приходил в лагерь?

– Нет, милорд, мы его не видели.

– Мы следили не моргая и не пропустили бы его. Все лошади на месте, милорд.

– Значит, он сбежал как есть. Предатель, да ещё и трус! Испугался за свою шкуру, не захотел искать выход и принять ответственность как нормальный мужчина, и сбежал! Куда же он отправился? Уж явно не к Клейсу с повинной, сдаваться этот осёл не станет…

Подданные предложили правителю прийти в себя и отдохнуть, хотели сопроводить его в ближайший город к лекарю, но Райан отказался. Рыцари предположили, что раз лошадь Мортон не забрал, он бежал на своих двоих и далеко уйти не мог. Эта мысль не давала покоя мужчине, и вся свита, вместе со сразу же взятыми в плен четырьмя воинами и одним верным слугой Бладсвордов, побросав лишнее, верхом отправилась на поиски.

Отряд разделился на две группы, одну из которых возглавлял Райан. Рыцари предполагали, что Мортон, уже пожилой и не столь быстрый, предпочёл бы пойти через лес, где есть возможность спрятаться. Собственное чутьё правителя Фореста и чувство направления говорило, что через лес пролегает самый удобный путь до Кнайфхелла.

Несмотря на продолжительность, поиски не принесли никаких результатов. В лесу следов было не разглядеть, лорд когда-то хорошо выслеживал зверей и любил охоту до того, как занял место отца и погряз в делах. С годами он немного растерял навык. А может, Мортон вёл себя умнее добычи и знал, как прятаться.

Когда начало темнеть, Райан, несмотря на огромное желание найти предателя и оторвать его пустую голову от тела, вынужденно согласился, что продолжать бессмысленно. Мокрая трава и влажная почва рядом с болотами испортила настроение не меньше, чем поступок наместника Востока, а урчащие животы мешали думать.

Обе группы, постоянно связывавшиеся при помощи горнов и криков правителя, встретились на прежнем месте и вернулись к старой крепости. Там они остались на ночь, обезопасив себя как минимум с двух сторон высокими стенами. Подданные поделились на пары дозорных, и те, кто не оставался дежурить, тут же завалились отдыхать.

Всегда крепко спящий правитель, способный не слышать труб, дудящих прямо ему в ухо, не сомкнул глаз.

Ненависть к Бладсворду понемногу отступала, вечером Райан кричал, что желает поквитаться, уже скорее по инерции и чтобы распалить себя, чем из жажды крови, а к ночи это чувство и вовсе сошло на нет. Мужчина куда больше переживал за жизнь Ховвила и за самочувствие Арло, который мог лишиться единственного сына и наследника. Дядя ещё способен завести детей, возможно, у Ховвила когда-нибудь появится брат, но это не повод позволять кому-то издеваться над одним из Форестов. Игрища, в коих вынужденно принял участие и Райан, могли плохо кончиться для него и всей его семьи, он не мог даже предположить, до чего всё может докатиться. Лорд понимал, что все его близкие могут быть в это втянуты, подобно Ховвилу, не по собственной инициативе. Правитель чувствовал стыд, что не способен уберечь семью, и ещё больше его терзало чувство вины.

Именно он убедил племянника отправиться в Кнайфхелл. Зачем? Чтобы поиграть в то, во что не способен выиграть? Форесты всегда старались держаться подальше от интриг и заниматься своими личными делами, своими землями и своими людьми, не лезли к другим родам и не вмешивались в войны, не касающиеся их или их союзников. Райан же решил изменить традициям. Но никто, кроме Клейса, не преуспел на поприще заговоров – о регенте постоянно судачили, вот только сложно сказать, какая часть была в самом деле правдива. Младший брат всегда увиливал от ответа и находил способ переключить внимание.

Утром, лишь взошло солнце, отряд вместе с пленниками двинулся дальше. Люди Бладсворда ничем не помогли. Рыцари слегка надавили на них, чтобы сделать более сговорчивыми, но те все твердили одно и то же – выполняли приказы, ничего не знают, должны были обеспечивать безопасность лорда, для Мортона они только охрана, а не советники. Слуга держался хуже всех и с самого начала, после двух оплеух, почти безболезненных, начал выдавать то, что знал про лорда – что тот ест, как одевается, где у него и что болит, когда он страдает от несварения, смотрит ли на женщин, интересуется ли знатными невестами, как долго просиживает в уборной и как часто пьёт вино. Рассказав всё, что, как ему казалось, возможно, пленник разнылся и, утирая слёзы, залепетал, моля отпустить к семье.

Очередной удар, на деле весьма посредственный, всего в четверть силы – лорд Форест знал, что его свита способна и на большее, – вынудил подданного Бладсворда неистово закричать о нежелании умирать и тут же начать умолять о пощаде, повествуя о добром десятке детей. Связанный поливал своего хозяина таким слоем грязи, что Райану стало не по себе, словно пачкается он сам. В промежутках слуга выдавал ещё более интимные и грязные подробности жизни Мортона, про большую часть которых слушать и вовсе не хотелось, долго вещал о своих несчастных больных родителях, детях, жене, которая постоянно сменяла имя, и даже вспомнил всех домашних питомцев, непонятно каким образом в таких количествах содержащихся в комнатушке в Кнайфхелле. Болтун утверждал, что без него звери всенепременно сгинут, ведь останутся без кормильца.

Беседа очень быстро утомила лорда Фореста, и тот воспользовался положением, отправив других выслушивать нескончаемый поток. Бедным воинам ещё и указали в самый конец отряда, чтобы не тревожить правителя бубнёжем лишний раз. Впрочем, они получили разрешение, в случае необходимости, немного выколотить из связанного дурость, что приободрило рыцарей.

Мчаться в Кнайфхелл самостоятельно было небезопасно – там людей Бладсворда уж слишком много, стены высоки и неприступны, тем более для нескольких десятков человек, потайных мест, где можно было бы искать скрывающегося Мортона, если всё же удастся попасть в замок, много. Правитель прислушался к предостережениям подданных – никто не знал, не устроит ли предатель засаду где-нибудь по дороге. Быть может, он планировал подобное заранее и его вассалы уже спешат разобраться с Форестом, а может, он добрался до преданных людей и теперь обдумывает, как избавиться от брата регента. Восток большой и недостаточно знакомый, чтобы без поддержки соваться куда-либо.