наполовину заполненный вином. Он не мог вспомнить, когда в прошлый раз ожидание было столь же тягостным. Пожалуй, когда сидел под дверьми спальни, пока там в первый раз рожала Вильгельмина. Тогда все закончилось благополучно. Герхард надеялся, что и сейчас все пройдет успешно.

Симон сидел на привычном месте напротив учителя. Он провел в доме Шрайберов уже несколько часов в пустом ожидании. Эйбенхост дремал, откинувшись в кресле и скрестив руки на груди. Поначалу он тоже с волнением ожидал новостей от жандармов, но сейчас устал ждать.

— Симон!

Вздрогнув от резкого оклика, Симон открыл глаза и вопросительно посмотрел на учителя.

— Не спи, друг мой Симон. Главная благодетель охотника — это терпение. А знаешь, какая на втором месте?

— Хладнокровие? — сдерживая зевок, предположил Симон.

— Решительность. Но хладнокровность тоже неплохой ответ. И мы будем действовать как решительно, так и хладнокровно. Когда жандармы схватят или убьют нашего беззубого друга, мы обыщем его жилище.

— Зачем?

— Он однажды побывал в моем доме, я думаю, уместным будет нанести ответный визит. Если без шуток, то дело в их псевдо-гильдейской организации. Мы можем найти что-нибудь полезное. Да и обстановка его жилья позволит о многом узнать.

Прошло еще несколько часов, прежде чем в дверь дома Шрайберов постучали. В комнату заглянула жена Герхарда и сказала, что к мужу пришел посетитель. Симон, который успел снова задремать, взбодрился и приготовился выслушать гостя.

Это был парень лет шестнадцати, грязный и растрепанный. Он задыхался, похоже, добирался сюда бегом. Но рассказывал громко, размахивал руками и смаковал все подробности.

— Скрутили его! Пришло четыре жандарма, стали в дверь стучаться, он затих, мол, никого дома нет. А жандармы стали дверь выламывать! Там дверь-то, три раза плечом приложишься, сломается. И тут он как прыгнул на них! Размахивает дубинкой, законнику нос сломал! Но один против четверых что сделает? Да ничего. Жандармы своими дубинами его огрели, потом на землю повалили и руки связали. Потащили его в магистрат, кинут в тюрьму.

— Спасибо, Карл. Ты очень мне помог.

Герхард протянул парню монету в четверть марки. Тот отсалютовал и спрятал награду в ботинок.

— Пошли, проводим тебя к выходу. Симон, просыпайся! Твое томительное ожидание подошло к концу. В путь.

Эйбенхост считал, что достаточно хорошо изучил город. Их сегодняшняя прогулка показала, что он сильно преувеличивал свои познания. Герхард шел уверенно, не задумываясь сворачивал на перекрестках и развилках и все глубже заводил в трущобы на северной оконечности города. Прикидывая обратную дорогу, ученик признал, что шел бы почти наугад, стараясь держать море по левую руку.

По пути Симон не удержался и задал мучавший его вопрос:

— Герхард, скажи, а что было в твоей записке? Жандарм поначалу ничего делать не хотел, а как прочитал, сразу взялся за дело.

— Значит, ты сдержал любопытство и не стал заглядывать по пути?

— Нет, я же обещал не смотреть.

— Хорошо, — было заметно, что охотнику такой ответ понравился. — Я написал, что прощу Йохану долг, если поможет. У него болел родной человек. Я помог с лечением и лекарством, сам понимаешь, каким.

Вскоре они подошли к вытянутом деревянному дому, облепленного пристройками и флигелями. Шрайбер повел ученика на задний двор через открытые ворота. Осторожно ступая по брошенным в лужи грязи доскам, они подошли к дому вплотную. Герхард показал пальцем:

— Видишь лестницу на второй этаж? Она идет к надстройке над сараем. Там наш беззубый друг и обитал. Пошли посмотрим, как он жил.

Герхард первым поднялся по лестнице. Пятая по счету ступенька когда-то давно сломалась посередине и с тех пор ее не заменили. Переступив провал, охотник дошел до входа в дом вампира. Жандармы действительно выломали замок и в процессе почти сорвали дверь с петель. Сейчас она была привязана шнурком к вбитой между досками длинной щепке. Издалека создавалось впечатление, что дверь закрыта.

— Симон, посматривай по сторонам. Люди здесь живут не самые дружелюбные.

Герхард быстро распутал шнурок и попробовал открыть дверь. Но та покосилась в петлях и едва сдвинулась. Пришлось приподнять и с силой толкнуть плечом. Войдя в жилье беззубого, охотник огляделся.

Это была единственная комната. Одно закрытое ставнями окно на восточной стене. Возле него стол с двумя табуретами. Справа от входа на полу лежал набитый соломой тюфяк. В центре — сложенный из камней очаг, топили здесь по-черному. Возле двери стояла пара грязных сапог. Все выглядело аскетично, но непонятно, от безденежья или это был сознательный выбор. В комнате чувствовался тяжелый запах пота и давно не стиранной одежды.

Внутрь заглянул ученик. Осмотревшись, он тихо заметил:

— Как-то он запустил жилье. Давно в таких грязных домах не бывал.

— Давай-ка все обыщем.

Симон с долей брезгливости стал осматривать комнату. По его оценке, это было обычное жилье человека на грани бедности. Эйбенхост провел детство и юность в похожим условиях, вот только в его семье старались держать себя и окружение в чистоте.

Герхард заглянул под стол, проверяя, не прикреплено ли что-то под столешницей. Под столом валялось пара черствых хлебных корок. Опустившись на колено, охотник внимательно присмотрелся к дальней левой ножке.

— Симон, помоги мне. Нужно перевернуть.

В четыре руки они подняли стол и опустили на пол столешницей вниз. Герхард оказался прав — к ножке стола узким кожаным ремнем был примотан холщовый мешочек. Неторопливо отмотав кошель, Герхард взвесил находку в руке.

— Тяжелый. Посмотрим, что там.

В кошельке были переложенные тряпками монеты. Охотник насчитал тридцать семь с половиной марок серебром. Значительная сумма, учитывая, что беззубый был поденщиком или же вовсе не работал.

В это время Симон продолжал обыскивать комнату. Будь это нормальный дом, он бы простукивал стены и проверял половицы, но вампир жил в сколоченной из досок пристройке и делать тайники здесь было особо негде.

— По нашим меркам сбережения небольшие, но для этих трущоб настоящее сокровище. Думаю, нашему беззубому другу это серебро уже не к чему.

— Согласен. Но, насколько я вижу, здесь больше ничего нет.

Герхард еще раз обошел комнату, носком сапога приподнял тюфяк. Заметив что-то необычное, охотник наклонился и отбросил тюфяк в сторону. На досках были вырезаны буквы. Много букв. Опустившись на колени, Герхард стал читать.

— Симон, открой окно и отойди со света.

Распахнув ставни, Симон присел на корточки рядом с учителем и попытался прочитать нацарапанные слова. Использовался бытовой алфавит, а не лингва сайента. Всего было семь строк, по четыре-пять слов в каждой. Симон несколько раз прочитал текст, но не смог понять смысл написанного.

Герхард провел пальцем сверху вниз, читая первое слово в каждой строчке:

— Амброжино, Белла,