Постучав в дверь, нам сразу никто не открыл, но, через десять секунд, послышались шаги.

Открыла нам наша любимая в кавычках, брюнетка с розовыми глазами, Ханна. У нее был такой вид, как будто ей станет плохо.

— Что вы опять здесь делаете? — спросила она и, вздохнув, потерла переносицу.

— Мы по очень важному делу. Думаю, ты не сможешь нам отказать, — сказала я и без приглашения вошла в ее дом.

Мы все устроились на диване, а хозяйка дома села на стул и уставилась на нас, так сказать, недоброжелательно.

— Говорите, что вам надо и выметайтесь. У меня нет времени на вас, — сказала Ханна.

Да, уж, после нашей первой встречи она изменилась.

— Стоп, а кто это с вами? — спросила она и указала на Милу.

— Это моя сестра, она нам помогает. Давай ближе к делу. Нам нужно, чтобы ты написала нам адреса всех темных существ города. Только потом мы уйдем, — сказала я.

Она хмыкнула.

— С чего я должна это делать?

— С того, что ты очень подведешь своего друга из академии, и потом будешь сама виновата, когда не дашь нам спасти ваш мир, а мне свою жизнь. Так что, выбирай: вина на всю оставшуюся жизнь и лишение друга, или помощь нам, — сказала я и грозно на нее сверкнула глазами.

Ханна лишь усмехнулась, но взяла лоскуток бумаги и начала быстро писать.

Прошел час, Калеб уже заснул, Мила перекусывала, а я внимательно наблюдала за ведьмой.

— Все, готово, — сказала Ханна и сунула мне листок бумаги. Бумага была пожелтевшей и старой.

Калеб дернулся и сразу проснулся. Мила перестала жевать.

— Стоп, а на каком языке ты писала? — спросила я.

— На вашем. После вашего появления, решила выучить письмо.

Я кивнула и посмотрела на листок. У меня глаза расширились.

— Сколько?! — воскликнула я. — Сто существ?! Мы за день точно не управимся.

— Это сто темных существ. Еще сто уже светлых. Так как вам нужны только темные, то радуетесь, что не придется обходить 200 существ. С одной стороны, вам повезло, а с другой — не очень, — вздохнула Ханна.

— В смысле? — спросил Калеб.

— Не факт, что вам эти существа, вообще, откроют двери. Так что, на многое не надейтесь. А, вот еще что, — Ханна открыла шкаф, достала стеклянный шар и протянула мне. — Он поможет найти дорогу к адресам. А теперь уходите.

— Спасибо, — сказали мы и вышли на улицу. Дверь за нами с грохотом закрылась.

— Чего она такая грубая? — спросил Калеб.

— Мужчины давно у нее не было. Что непонятного? — сказала Мила и посмотрела вдаль.

Мы с Калебом уставились на нее удивленно.

— Откуда ты знаешь?

— Да по глазам и по поведению видно.

— Ладно, перейдем к делу, — сказала я медленно и посмотрела в листок. — Первый адрес — Мертвая 22, дом 4.

— Вот это название. Прямо, как в фильме ужасов, — вздрогнула Мила.

— Проснись, мы и есть в ужасах, только не в фильме, а в реальной жизни, — сказал Калеб.

— Да, ты, что, а я как будто и не знала.

— Если бы знала, не сравнивала бы со всякой чушью.

— Хватит! — крикнула я. — Мне надоели ваши перепалки. У нас есть дело.

Потом достала шар из кармана и нашептала адрес. Шар засветился черным цветом и взлетел с моей ладони, направившись вперед. Нам ничего не оставалось, как идти за ним.

Мы прошли очень много страшных улиц, где-то летали демоны и плевались слизью. Надеюсь, у них нам ничего не придется забирать. По сути, демоны это мертвецы в виде призраков, так что у них мы ничего не можем забрать. Так что, будем надеяться, что наша с ними беседа никогда не состоится. Хотя, стоп, Джош же написал, что демонов в счет не берем. Точно. Слава богу.

Некоторые ведьмы сидели на лавочках и разговаривали между собой. Оборотни дрались в подворотнях, а вампиры пили кровь друг друга. Да, можете себе представить?! Так как людей здесь нет, поэтому едят самих себя. Да, отвратительно.

Наконец, мы дошли до дома, он был, как развалюха. Больше нечего сказать.

Шарик я спрятала в карман и листок тоже. Калеб подошел и постучался. Ханна была права, что могут дверь и не открыть. Но нам повезло, после второго стука Калеба, дверь отворилась. На пороге стоял мужчина лет тридцати. Брюнет, розовые глаза, спортивное телосложение, морщинки вокруг глаз и рта, которым он видимо никогда не улыбается. Сразу стало понятно, что перед нами темный маг.

— Вы, кто? — спросил он.

— Мы из академии способно… — не успел Калеб договорить, как мужчина закрыл перед нами дверь.

Калеб нахмурился и откашлялся.

— Мне этот тип не нравится, — сказал парень, повернувшись к нам.

Калеб еще раз постучал. Никто не открыл.

— Чувак, если ты сейчас не откроешь нам дверь, я твой дом спалю, как консервную банку! — кричал Калеб.

Я подбежала к нему и оттащила от двери.

— Успокойся. Таким методом мы ничего не добьемся, — сказала я.

— А консервную банку разве можно подпалить? — сказала Мила и захихикала.

Калеб на нее посмотрел таким взглядом, что Мила сразу замолчала.

— Давайте, лучше я.

Я подошла к двери и постучалась.

— Нам нужна ваша помощь, чтобы уничтожить «Кровавую ведьму». Хоть вы и темный, как и эта ведьма, но, думаю, вы бы не отказались, чтобы она была убита. И ваш мир бы немного улучшился, стал, как раньше, — сказала я и добавила: — Мы поймем, если вы не захотите нам помогать.

Вдруг, открылась дверь и, одним жестом, нас мужчина пригласил войти. Мы зашли в его дом и сразу увидели обстановку. Была гостиная со встроенной кухней. Диван черный, кухня в черном цвете и один единственный шкаф. Беднота. Бедный мужик.

— Садитесь, — приказным тоном сказал он.

Мы присели на диван, и он прогнулся, издавая скрипучий звук.

— Рассказывайте, как я могу помочь, чтобы эта тварь сдохла, — сказал мужик.

— Нам нужна частичка вашей силы, — сказала я.

— Берите.

Я на него удивленно посмотрела, но промолчала. Вот, это доверие у людей.

— Вы должны вложить свою силу в золотой нож, тогда мы уйдем, — сказала Мила.

Он только кивнул и закатал рукав своего балахона. Я достала нож из сумки и положила его ему на руку.

— Вы должны порезать себе руку и, чтобы кровь накапала на лезвие ножа, но при этом, должны представлять, как вкладываете частичку своей силы в это нож. Понятно? — спросила я.

Он лишь кивнул и порезал себе ладонь. Кровь капала на лезвие ножа и испарялась. При этом он сидел с закрытыми глазами. Через минуту, нож засветился темным свечением, а, хотя сам по себе был золотой, и погас.