и полетели.

Набив рюкзаки продуктами, путники пошли в сторону самолета. И тут они услышали далекий крик:

- Помогите!

На склоне маячила одинокая оранжевая фигурка. Группа побросала рюкзаки и побежала на крик. Оказалось, что кричала женщина, в перемазанной кровью куртке, которая из последних сил ползла к лагерю. Павел и Антон подхватили ее за руки и ноги и понесли к лагерю. Там, на раскладушке, путники организовали импровизированный медпункт.

- Так, - скомандовала Мария, - найдите перевязочный материал. Что угодно, Бинты, чистые тряпки. И антисептик. Быстро!

Все нужное оказалось в аптечке. Пока Девятова перевязывала женщине раны, та рассказывала свою историю:

- Сопровождающие бросили нас. С кем-то поговорили по рации и сбежали. Не знаю, о чем они говорили, что-то на своем языке. И бежали они быстро. Нам пришлось искать дорогу самим. Попали под лавину. Я чудом спаслась. Остальных заживо погребло под снегом.

- Нас тоже бросили, - сказала Мария, закончив работу, - но у нас сопровождающие сбежали, после того, как инструктор и еще один человек, превратились в черную жижу. У вас ничего подобного не происходило?

- Нет, - помотала головой женщина, а потом сказала:

- Извините, я не представилась. Меня зовут Маргарита.

- Очень приятно, Мария, - представилась Девятова.

Потом они помогли ей подняться и дойти до самолета. Маргарита старалась держаться. Иногда она даже улыбалась уголками рта. Ее зеленые глаза смотрели устало, но твердо. Казалось, в ее взгляде таится какая-то внутренняя сила. Или, если можно так сказать, некая мудрость. Судя по лицу, Маргарита – женщина уже не молодая, лет сорок или даже больше. И, наверняка, она весьма умная.

Самолет аккуратно взлетел. Внизу остались базовый лагерь, горы, извилистая полоска шоссе. Несколько минут, и из иллюминаторов стало можно разглядеть город. Но, что это? Дорога, полная машин. Они стояли. Притом не так, как стоят в пробках, а как-то хаотично. А город! Город пуст. Вставшие автобусы, брошенные посреди мостовой. Пустые улицы. Дым от пожарищ. Кое-где здания разрушены взрывами.

- Да что за черт тут происходит? – удивленно поднял брови Антон, оторвавшись от иллюминатора.

- Может, революция какая-нибудь произошла? – предположил Павел, - в азиатских странах вечно: то война, то революция. В Афганистане, Пакистане вечно неспокойно. В Египте как-то заварушка какая-то была. Вот и до Киргизии эта зараза добралась.

Самолет тем временем круто развернулся и полетел в обратном направлении.

- Что он делает? – удивленно спросила Мария.

- Думаю, Армэль тоже все это видел и не рискнул сунуться в город. Сейчас сядет у лагеря и спросит, что делать дальше, - ответил Антон.

Так и произошло. Француз посадил самолет там, откуда взлетел и прошел в салон.

- Вы видели? – спросил Армэль.

- Почему пилот говорит по-английски? – удивилась Маргарита.

- Потому что он иностранец.

- А…

- Ладно, - сказал Павел, - нужно решить, что делать.

- Надо лететь в Россию, - сказала Антон, - что еще делать?

- Боюсь, нас собьют на границе…

- А у тебя есть другое предложение? Предлагаешь сесть в Киргизии, где война, и пешочком пойти в Россию?

- Этот вариант хуже.

- Ну, давай, скажем французу, чтобы летел в Россию. Там оставит нас, а сам во Францию свою полетит.

- Так он француз! – воскликнула Маргарита и бегло заговорила с Армэлем по-французски.

- Ничего себе! – присвистнул Антон, - ты где так шпарить научилась?

- Да, у нас в институте был второй иностранный, - улыбнулась женщина.

- Это где такой институт?

- В Москве. Российский химико-технологический университет имени Дмитрия Ивановича Менделеева.

- Ух, ты! Ничего себе.

- А то, - усмехнулась Маргарита.

- А что француз-то сказал? – спросил Павел.

- Говорит, мало горючего. До России не хватит. Нужно заправиться.

- Заправиться? Где? Кругом война.

- Он предлагает сесть на частный аэродром возле города Ош. И там уже на месте сориентироваться. Если горючее не найдем, то летим, сколько сможем, а там прорываемся на чем придется.

- Ну, иного выхода нет, - заключил Павел, - предлагаю согласиться на его план. Вы как?

- Я «за», - проговорил Антон, идей получше у меня нет.

- Я полагаю, надо действовать, как предложил Арэмль, - сказала Маргарита.

- А ты, что думаешь, Маша? - спросил Зубатов у своей бывшей подруги.

- А что я думаю? Я медсестра. Мое дело ухаживать за больными и оказать первую помощь. В таких вопросах я больше на вас, мужчин, полагаюсь.

- Это значит, что ты согласна с планом?

- Да.

- Ну, значит, единогласно. Поехали.

Маргарита коротко перевела общее решение Арэмлю, тот уже пошел было в кабину, но его остановил Павел.

- Подожди. А если на аэродроме на нас нападут?

- Я внимательно осмотрю окрестности, - ответил француз, - если замечу что-то подозрительное, не буду садиться.

- Ну, о’кей. Только вот еще, что. Если нам придется сесть где-то за границей и прорываться в Россию, нам надо будет что-то кушать. Предлагаю захватить с собой побольше провизии…

Мария укоризненно посмотрела на него.

- Что ты так на меня смотришь, как Ленин на буржуазию? - усмехнулся тот, - если здесь произошла революция, и на лагерь никто не предъявил права, значит, он ничей. А раз ничей, то взять оттуда еду не будет воровством. Это как прийти в лес и грибов набрать, например. Пошлите, ребята.

Самолет быстро загрузили ящиками с тушенкой. Дюмон ушел в кабину. Самолет взлетел. Внизу снова пропыли горы, лента горной дороги, вереница брошенных машин, горящий город. И все, посадка. Пилот и пассажиры спрыгнули на траву. Здесь было жарко, поэтому они поспешили сбросить с себя куртки, кинув их прямо на землю. Все пятеро направились к будке сторожа. К ним вышел довольно пожилой мужчина в джинсах и потрепанной футболке. Он вскинул ружье и что-то пробормотал по-киргизски.

- Э, мы не враги! – сказал Антон.

- Русские что ли?

- Ага.

- Откуда?

- С гор.

- Туристы?

- Да.

- Вы в курсе, что происходит?

- Нет.

- Ладно, заходите. Чайку попьем.

Сторож убрал ружье и вошел в коморку. Остальные ввалились за ним.

- В городе какая-то фигня случилась, - сказала сторож, наливая воды в электрочайник и включая его в розетку.

- Так у вас электричество есть? – удивился Антон, - значит, не все так плохо.

- У