Сердце Лизы забилось быстрее. Мне страшно! – хотела она сказать. Но Мак был… милым. Она хотела проводить с ним больше времени. Она хотела с ним большего.

– Да, я думаю, мы можем потерпеть друг друга, по крайней мере, какое-то время.

– Здорово. Тогда пойдем завтра вечером в кино.

– С радостью, – сказала Лиза.

– Тогда это свидание. Я куплю билеты заранее и заеду за тобой в шесть тридцать.

– Отлично. Спасибо, Мак. Увидимся.

– Возможно, я увижу тебя раньше.

– Правда? – Сердце Лизы забилось.

– Знаешь, я ведь работаю над твоим домом со своей командой, – говоря это, Мак рассмеялся.

– Да, точно. Этот разговор перенес меня в другую реальность.

– И это только начало, – сказал Мак с улыбкой в голосе.

Фильм, который шел в «Дримлэнде», единственном кинотеатре на острове, был биографической драмой об известном певце, чья звезда уже давно угасла. Было так здорово сидеть в темной комнате и ощущать, как плечо Мака касалось ее плеча, и когда Мак потянулся к руке Лизы и держал ее до конца фильма, Лиза была настолько потрясена, что никак не могла сосредоточиться на экране.

Но когда фильм подошел к концу, Лизе хотелось утонуть в кресле и исчезнуть до того, как включится свет и зрители увидят ее с Маком.

К ее удивлению, когда свет озарил комнату, Мак наклонился и прошептал:

– Твой парень в старшей школе когда-нибудь целовал тебя в кинотеатре?

– Только не при включенном свете, – прошептала она в ответ, ее губы были всего в нескольких сантиметрах от его уха.

– Пойдем к тебе домой, – сказал он.

Театр был заполнен только наполовину. Ни одного подростка. Когда они гуськом вышли в фойе, кто-то поздоровался с Маком, кто-то с Лизой – друзья Лизы ухмылялись и поднимали большой палец вверх, чего, Лиза надеялась, Мак не заметил. Женщины, одного возраста с Маком, заговаривали с ним, осматривая Лизу с ног до головы.

Мак положил руку на талию Лизы, нежно направляя ее к двери.

Они пошли пешком к дому Лизы. Ночь была прекрасная, тихая, безветренная, луна плыла высоко в небе. Мейн-стрит была ярко освещена, и теперь, когда наступило лето, магазины оставались открытыми допоздна. Они держались за руки и на ходу рассматривали витрины. Художественные галереи, агентства недвижимости, магазины одежды, книжный магазин, аптека. Кирпичные тротуары и мощеная улица. Никаких светофоров, никакого неона, только старомодные уличные фонари и высокие деревья, увешанные летней листвой.

– Когда я хожу здесь, я иногда думаю обо всех людях прошлых поколений, которые тоже тут ходили, – сказал Мак.

– Да. Я тоже так делаю, – ответила Лиза. – Я читала, что каждый из нас либо человек будущего, либо человек прошлого.

– Думаю, я и то, и другое, – сказал Мак. – Я уважаю прошлое, поэтому стараюсь восстанавливать старые дома, чтобы в них можно было жить в будущем.

– Но некоторые вещи невозможно вернуть в то идеальное состояние, в котором они были в молодости, – неловко заметила Лиза.

– А некоторые вещи становятся только лучше с возрастом, – сказал Мак. – Многие люди, например, становятся красивее. Мягче. Настолько, что другой человек хочет погрузиться прямо в них.

Лиза никак не могла отдышаться.

Мак остановился. Они были всего в квартале от ее дома – многие дома на Фэйр-стрит еще не открылись для летних гостей, и только лунный свет освещал их лица. Мак нежно обнял Лизу, повернув ее лицом к себе. Он долго смотрел на нее, его глаза блестели серебром в мягком свете луны, и Лиза знала, что ее глаза, должно быть, блестели точно так же. Он наклонился и поцеловал ее. Кругом было тихо. Не было слышно машин, лая собак, даже листва на деревьях не шелестела. Губы Мака были теплыми и настойчивыми. Лиза обняла его за шею и притянула ближе.

Закончив поцелуй, они оба не могли отдышаться.

– Я провожу тебя до дома, – сказал Мак.

Лиза откинула голову назад и расхохоталась. В этот самый момент возраст не имел никакого значения. Желание – вот что имело значение, и оно переполняло ее, поэтому она взяла Мака за руку и потащила к себе домой, они оба смеялись.

В гостиной она оставила одну лампочку включенной, а дверь не заперла – она редко запирала ее здесь, на этом маленьком острове. Они вошли внутрь, Мак тут же захлопнул дверь и подтолкнул Лизу к стене. Прижавшись к ней, он схватил ее за руки, приподнял их над ее головой и стал целовать обнаженную шею и ключицы, затем вернулся к ее губам. Она дрожала от желания. Она опустила руки и еще сильнее притянула его тело к себе. Лиза хотела оказаться внутри его, она хотела, чтобы он был внутри ее – стать с ним единым целым.

– Пойдем наверх, – прошептала она.

Вдруг входная дверь распахнулась, чуть не ударив Мака сзади. Джульетта вошла внутрь, а за ней Тео!

– Мама! – с упреком сказала Джульетта.

– Мама, – ласково сказал Тео.

Груди Лизы вздымались так сильно, как это обычно описывается в любовном романе. Ее бедные чувства смешались. Желание заставило ее сердце биться чаще, хоть оно и стало медленно испаряться, а гнев из-за того, что ее прервали именно в этот момент, боролся с радостью от того, что она снова увидела сына. Она не могла отдышаться, чтобы начать говорить.

Мак сделал шаг назад, когда дети, ее взрослые дети, вошли в коридор. Он протянул руку Тео.

– Привет. Я Мак. Помнишь меня? – Он кивнул Джульетте. – И снова здравствуйте.

– Привет, – сказал Тео, улыбаясь Маку. – Рад вас видеть. Вы отец Бэт Уитни, верно?

– Верно.

– Мы можем уже выйти из этого коридора, и не стоять друг на дружке? – спросила Джульетта фальцетом, судорожно стараясь быть вежливой.

– Мне пора, – сказал Мак. – Завтра рабочий день. – Он подмигнул Лизе.

– Спасибо, Мак, увидимся завтра, – сказала Лиза и вдруг наклонилась и быстро поцеловала его прямо в губы. На мгновение она задержала свой взгляд на нем, как бы давая ему понять, чем предпочла бы сейчас заняться.

Действительно, подумала она, когда Мак вышел за дверь. Она предпочла бы провести время в постели с Маком, нежели со своими двумя детьми?

Да, виновато признала она, предпочла бы.

Мак ушел.

– Пойдем на кухню, – сказала Лиза. – Я уверена, что ты голоден, Тео.

Тео нежно обнял Лизу за плечи.

– Так у мамы есть парень, а-а?

– Да, – сказала ему Лиза, высоко подняв голову. – Да, есть. – Она высвободилась от руки Тео, подошла к холодильнику и осмотрела его содержимое. Она питалась одна столько месяцев – лет! – за исключением тех случаев, когда домой приезжали Джульетта или Тео, что случалось нечасто.