Дочери Валентина Акари очень хотелось этого не сделать, но несмотря на спокойный тон судьи, она остро чувствовала его напряжение и может быть почти злость и потому всё же предпочла повернуть голову.

— Что? — Сухо спросила она.

— Я хочу чтобы ты отодвинулась от окна и села по центру скамьи.

Элен некоторое время внимательно смотрела на него и Мастон Лург решил, что она оценивает степень его раздражения. Видимо она сочла что эта степень не слишком велика и снова уставилась в окно. "Ты ошиблась", холодно подумал он.

Судья привстал, взял ребенка под мышки и перенес его в сторону от окна. Элен тут же взбрыкнула, её синие глаза запылали гневом. "Не прикасайтесь ко мне!", почти крикнула она и, извиваясь, попыталась освободиться от его ладоней.

— Сиди смирно, — жестко гаркнул судья и слегка встряхнул её. — Иначе я свяжу тебя. И мешок на голову одену, как раньше. А кричать бесполезно, ты в карете Судебной Палаты.

Элен притихла, затравленно и со злостью глядя на него.

— Я хочу чтобы вы умерли, — прошептала она, стараясь удержаться от слез.

Судья отпустил её и вернулся на своё сиденье.

— Уверен что ты переживешь меня, а значит когда-нибудь твое желание осуществится, — спокойно ответил он. — Но пока я еще жив, будь добра прислушиваться к тому о чем я тебя прошу. Нам осталось провести в обществе друг друга может быть всего пару дней. Так давай проявим взаимное терпение и не будем усложнять друг другу жизнь.

Девочка немного успокоилась, её сердце забилось ровнее.

— Вам что жалко, если я немного погляжу в окно?

— Я тебе уже всё объяснил. Конечно же мне не жалко. Но я не хочу чтобы посторонние люди видели тебя в моей карете.

— Почему?

Судья чуть помедлил.

— Не хочу и всё. — Он привстал и вернул отодвинутую Элен штору на место.

Дочь Валентина Акари холодно разглядывала своего похитителя.

— Никогда больше не прикасайтесь ко мне, — потребовала она.

— Я не могу этого обещать. — Судья хотел добавить, что случиться ведь может всякое, как тогда с мироедом, но передумал. Возможно Элен решит, что он специально напоминает ей о том что он спас её.

Девочка молчала, но молчание это было недобрым.

— Послушай Элен, нам осталось уже совсем немного. Через 6–7 часов мы будем у стен Аканурана. Но эта последняя часть пути возможно будет самой трудной. И ты можешь либо всё усложнить, вредничая и упрямясь. И тогда, как бы мне этого не хотелось, мне придется связать тебя, вставить кляп и засунуть в мешок. Либо слушаться во всём меня и Галкута, вести себя тихо и смирно, и тогда для тебя эта последняя часть пути пройдет совершенно безболезненно.

Мастон Лург посмотрел на свою подопечную, пытаясь понять насколько успешны его увещевания.

— А на всё это пестрое многолюдье ты еще успеешь наглядеться. Ещё и надоест потом. Акануран шумный и суетливый город. Настоящий перекресток миров с многоликими толпами самого разного сброда. Еще насмотришься. — Судья снова сделал паузу, изучая ребенка. — Ну так что, ты можешь побыть послушной и смирной? Для разнообразия?

Девочка молчала.

— Это хотя бы в принципе возможно? — Попытался пошутить судья.

— А для вас хотя бы в принципе возможно быть порядочным человеком?

Мастон Лург усмехнулся.

— Что ж, значит всё-таки мешок и веревка? — Полувопросительно произнес он. Ему не ответили. — Ну что ж, никто и не обещал что будет легко.

Элен передвинулась обратно к стенке кареты. Судья напрягся, но к шторке девочка не притронулась.

Прокашлявшись, исключительно чтобы прочистить горло, но звучало так словно от смущения и от этого и правда немного смутившись, он сказал:

— У меня тут кое-что есть для тебя, купил в караване. Ты будешь, конечно, возражать, но я вынужден настаивать.

Элен против воли с любопытством посмотрела на него. Мастон Лург встал, поднял сиденье диванчика и достал из ящика сверток. Элен следила за судьёй уже почти со страхом, решив что это тот самый обещанный мешок. Но это оказался детский плащ с капюшоном и завязками. Плащ был изготовлен из гладкой черной ткани и по краю отделан белой словно бы глянцевой полосой. Выглядело очень симпатично.

— Тебе придется надеть это.

— Зачем? — Элен глядела на плащ со смешанными чувствами. Она не хотела в этом признаться себе, но кажется он ей понравился.

— По городу ты будешь ходить только в нём. Или, — судья сделал многозначительную паузу, — Галкут будет носить тебя связанную и с кляпом в мешке.

Разглядывая плащ, Элен не обратила внимания на угрозу.

— Но почему?

Лург пожал плечами.

— Чтобы скрыть тебя от посторонних взглядов. У тебя слишком примечательная наружность.

Девочка посмотрела на него словно с удивлением.

— Что это значит?

— Ну-у, твоя странная одежда, — неуверенно проговорил судья, — твоя курточка, ботинки слишком необычны даже для Аканурана. И, кроме того, сама по себе ты…, — он пытался найти подходящие слова, — ну то есть твоя внешность довольно э-ээ… тоже необычная.

— Необычная?

— Да. Твои яркие синие глаза, короткие волосы и…, — он хотел сказать что она очень красивая девочка, но не стал, побоявшись что из его уст для Элен это прозвучит как-то превратно и неприятно, — и вообще твой образ может привлекать слишком много ненужного внимания. — Он с облегчением умолк и протянул плащ Элен.

Она, чуть поколебавшись, взяла его.

— Теперь выходить из кареты ты будешь только в нём, с капюшоном на голове. Если ты против, скажи сейчас.

Ничего не ответив, Элен встала со скамьи, накинула на себя плащ, застегнула узорчатую пряжку. Развернула его, расправила, оглядела сверху вниз. Затем сняла его и принялась трансформировать куртку. Прежде всего уменьшила объем, куртка словно сдулась и стянулась, став более тонкой и более плотно облегая стан своей хозяйки. Затем Элен уменьшила рукава, укоротив их до локтей, сузила воротник, практически убрав его, чуть-чуть стянула плечи и удлинила нижний край до средины бедер. Таким образом её прекрасная изабелловая куртка стала больше напоминать приталенный изящный камзольчик.

Мастон Лург, пораженный этакими метаморфозами, сидел словно окаменевший.

— Что это вы, господин судья, так побледнели словно себя в гробу увидели? — С насмешкой воскликнула девочка. — Или вы наконец осознали всю гнусную мерзость собственных поступков?

Элен нестерпимо хотелось сказать что-нибудь обидное, что-нибудь почти на грани оскорбления, чтобы как-то отыграться за угрозу с мешком и кляпом, за ту минуту, когда Лург посмел схватить её и даже встряхнуть, и главное за то что ей пришлось подчиниться его приказу. Где-то в глубине души она была уверенна, что судья достаточно флегматичный и рассудительный человек чтобы как-то слишком остро реагировать на