Шрифт:
Закладка:
Пациентка странно вела себя в изоляторе временного содержания. К 23:00 она начала петь, смеяться и делать странные жесты руками. Сержант попросил привести судебно-медицинского эксперта, который отметил следующее: «Она кричала… одновременно враждебная и встревоженная, возбужденная. Женщина думала, что мы хотим убить ее… перепрыгивала с одной темы на другую… говорила об Иисусе, дьяволе и детских жертвоприношениях». Ее признали неспособной пройти опрос и вызвали психиатрическую бригаду для более подробной оценки.
Нэнси, находившаяся в педиатрическом отделении, больше не плакала, и медсестра уговаривала ее попить сок. Девочка спросила медсестру о своей сестре, и после подробных расспросов выяснилось, что у нее дома была малышка, которая спала в кроватке.
Об этом быстро сообщили в полицию, где все еще пытались уточнить личность и адрес Калинды. Как только это было сделано, патрульные направились в таунхаус[33], разделенный на две квартиры с общей входной дверью. Она была приоткрыта, но дверь в квартиру была заперта. Офицеры позвонили и постучали, но никто не ответил, поэтому они выбили дверь (у полиции есть полномочия входить на частную территорию без ордера ради спасения жизни) и начали обыскивать квартиру.
Жилище было чистым, но на кухонном полу лежала разбитая посуда. Констебль Браун обыскала кухню, гостиную и комнату Нэнси, меньшую из двух спален. В большой спальне было темно, шторы были задернуты, постельное белье валялось на полу. В углу стояла простая белая кроватка IKEA, где спал младенец, укрытый белым одеяльцем. Подойдя ближе, констебль Браун увидела, что ребенок не дышал. Девочка была холодной и окоченевшей. На ее руках и туловище были большие синяки, а под носом запеклась кровь. Это была сестра Нэнси, шестинедельная Дембе.
Доктор Питер Герберт, полицейский судебно-медицинский эксперт, посетил место происшествия и констатировал смерть в 13:03. Крошечное тело увезли в морг Мэйдэй, где должны были провести вскрытие.
После обнаружения тела малышки Дембе Грейс была повторно арестована, и ей предъявили обвинение уже не в нападении, а в убийстве. Она ничего не ответила и тупо смотрела вдаль. Вероятно, у нее были галлюцинации. Двух психиатров пригласили, чтобы провести экспертизу. Несмотря на некоторые разногласия по поводу того, что песни могли быть частью религиозного культа и что с этим было бы лучше разбираться в изоляторе временного содержания, Калинду все же перевели в психиатрическую больницу для проведения оценки.
Ее перевезли в расположенный неподалеку Бетлем, где она сказала персоналу: «Господь наделил меня силой… с прошлой недели… дьявол вокруг… Иисус послал меня на землю, чтобы исцелять людей». Там ее настроение быстро менялось: периоды затишья сменялись моментами, когда она вскакивала с места и угрожающе смотрела на персонал. Однажды она указала на медсестру и сказала: «В эту женщину вселился дьявол». Пациентку поместили в одиночную палату ради ее собственной безопасности, однако ей не давали антипсихотические препараты, чтобы врачи могли поставить точный диагноз. Предварительным диагнозом был послеродовой психоз, самое тяжелое психиатрическое осложнение после родов.
Первые недели после рождения ребенка могут быть радостными, но, разумеется, молодые матери уязвимы ко многим проблемам с психическим здоровьем, таким как подавленное состояние (гораздо более 50 % матерей), послеродовая депрессия (более 10 %) и послеродовой психоз (1–2 случая на 1000 женщин). Последнее заболевание может развиться в течение нескольких дней или недель после родов. Если семья или медицинские работники вовремя не обратят на него внимания, то результатом могут стать серьезные нарушения поведения или даже смерть ребенка от рук матери.
Такова была трагическая судьба Дембе и моей кузины Луизы, которую задушила Джорджина. В отличие от Грейс, тетю сразу не направили в психиатрическую больницу, и ее дело прошло по всей системе правосудия. Как мы позднее увидим, в убийстве младенцев родителями нет ничего хорошего, но эти ужасные события не всегда являются результатом психоза. Насколько распространено это страшное преступление и чем подобные дела отличаются в разных точках земного шара?
В XIX веке экономические и социальные возможности незамужних матерей были сильно ограничены, поэтому детоубийство в порыве отчаяния было распространенным явлением. За 24 года в период с 1863 по 1887 год 3225 детей в возрасте до одного года были умерщвлены родителем в Англии и Уэльсе, то есть на год приходилось около 150 таких случаев.
Закон учитывал эти проблемы в течение некоторого времени: у тех, кого признавали душевнобольными, была возможность получить оправдательный приговор или королевское помилование. В середине XIX века невменяемость была кодифицирована в «Правиле Макнотена»: Дэниел Макнотен был оправдан за убийство, совершенное в разгаре персекуторного бреда. Это правило, которое остается законом о невменяемости в Великобритании и США, применимо в тех случаях, когда обвиняемый «на момент убийства действовал в состоянии помутнения сознания, связанного с психическим заболеванием».
Возникло мнение, что любая женщина, убившая собственного ребенка, по определению является психически нездоровой и не может нести ответственность за свои действия. После Королевской комиссии по смертной казни 1864 года женщин стали приговаривать к обязательной смертной казни, но такие приговоры никогда не приводились в исполнение.
Закон «Об инфантициде» 1922 года определил инфантицид как новое преступление, чтобы сократить процесс судебного разбирательства, однако подсудимая все равно представала перед присяжными. Переработанная в 1938 году версия, которая действует до сих пор, увеличила возраст жертвы до 12 месяцев, следовательно, закон Великобритании определяет инфантицид как смерть ребенка в возрасте до одного года, наступившую от рук матери, «которая находилась в состоянии сильного душевного волнения… поскольку она не полностью оправилась от родов… или лактации, следующей за родами».
Язык этих юридических определений может показаться архаичным, но, несмотря на прогресс в психиатрии (например, лактация больше не рассматривается как причина проблем с психическим здоровьем), мы по-прежнему используем эти весьма устаревшие правовые критерии. Если учесть, как давно были приняты эти правовые положения, становится ясно, что закон давно пытается сделать поправку на матерей-убийц, поскольку, хотя большинство убийств всех типов совершают мужчины (в данном случае отношение мужчин к женщинам составляет 10: 1), значительный процент преступниц лишили жизни собственного ребенка.
Почему? Проблемы «отчаяния» Викторианской эпохи были в значительной степени искоренены. В наши дни причины детоубийства в основном являются психическими. И любой, кто работает с психически нездоровыми женщинами, знает, что они больше, чем мужчины, склонны направлять агрессию на собственное тело, репродуктивную систему в общем смысле или своего ребенка. Эстела Уэллдон писала, что женщины могут быть не только жертвами насилия, но и преступницами. В своей книге «Мать, Мадонна, Блудница» [26] она утверждала, что у женщин бывают порывы ярости, что их агрессия может быть скрытой и что насилие может быть направлено на их детей.
