Союзники не оказали практически никакой помощи русским раненым, оставшимся на поле битвы после отступления. Часть из них была позже перевезена в Одессу на английском транспорте «Эвас» — из 342 человек на поле боя умер 31, и в дороге — 11 человек. Раны были перевязаны сеном и соломой. Тяжелораненые были вообще оставлены на поле боя, где их начали грабить и добивать татары. Лишь часть этих раненых получила помощь со стороны английского доктора, добившегося от командования соблюдения неписаных еще тогда правил войны. Людей перенесли ближе к воде в тень, накормили и дали воду. Через несколько дней выжившие были спасены казаками.

В результате Альминского сражения дорога союзников на Севастополь была открыта, однако осуществить наступление вглубь Крыма они так и не смогли. Поначалу британский главнокомандующий генерал-лейтенант лорд Раглан настаивал на немедленном продолжении движения для атаки Северной стороны Севастополя, но Сент-Арно настоял на отдыхе. Кроме того, что солдаты союзников действительно нуждались в отдыхе, французский командующий опасался нового сражения на линии Бальбека, которое приведет к неприемлемым потерям.

Простояв два дня на поле сражения, англо-французы приводили свои войска в порядок и подбирали раненых и хоронили убитых. Только 11 (23) сентября 1854 г. противник возобновил движение.

Илл. 51 Панорама (фрагмент) города, бухты, фортов и оборонительных сооружений Севастополя и осадные работы союзных армий Англии и Франции

Первые дни после Альмы. Судьба Севастополя — цель войны

Альминское сражение продемонстрировало невозможность защитить базу Черноморского флота. Более того, под угрозой оказалось русское владычество в Крыму. Как всегда, долгожданные события пришли внезапно. О реальном положении союзных армий и их возможности (или невозможности) отклониться от берега надежных данных не было. Ясно было одно — Севастополь не готов к обороне с суши. А. С. Меншиков после сражения отступил в этот город, в возможность отстоять который он поначалу не верил. На вопрос Корнилова, что делать с флотом, он посоветовал ему: «Спрячьте его к себе в карман». Князь был лично храбрым человеком, он умел хранить внешнюю невозмутимость в самых тяжелых обстоятельствах своей жизни: под Бородиным, Кульмом, Анапой, Варной, во время посольства в Персию — он слыл одним из самых блистательных шутников армии, но сейчас его остроумие было явно неуместно.

На какое-то время командующий утратил веру в себя и в свои войска. Кроме того, он не мог понять, что будут делать союзники. Придя в себя, он всё же сумел принять единственно правильное решение и 11 (23) сентября 1854 г. вывел свою армию к Бахчисараю. Решительную атаку северных укреплений Севастополя со стороны противника при условии угрозы с тыла и фланга князь тогда считал невозможной. Маневр Меншикова не был хорошо организован и поэтому носил несколько сумбурный характер. Более того, он совпал с движением противника. В то время как союзники пытались скрытно добраться до Балаклавы, русские таким же образом стремились попасть на Бахчисарайскую дорогу. Нахимов метко назвал это «игрой в жмурки». Тем не менее игра удалась. Заняв новые позиции, Меншиков сразу решал несколько задач. Прежде всего, он обеспечивал связь и снабжение полуострова от угрозы со стороны союзников. Теперь они уже не могли рассчитывать на возможность взятия Симферополя или Перекопа, а русская армия сама превратилась в постоянную угрозу для союзнических коммуникаций в Крыму.

До последнего момента Меншиков колебался в правильности принятого им решения. «Самый важный вопрос здесь в настоящую минуту, — писал он 18 (30) сентября Военному министру генерал-адъютанту князю В. А. Долгорукову, — состоит в том, чтобы знать, будут ли состоящие под моим начальством войска употреблены для защиты города, или должны быть готовыми к новым действиям. Числительное превосходство наших противников и их войска, приученные к войне, дают им значительный перевес, коего предвидение вероятно заставит меня следовать первому предположению. Я не приступлю, однако же, к этому, как по зрелом обсуждении положения дел: пока я в состоянии поддержать гарнизон». В любом случае, сомневаясь в возможности отстоять город, князь не сомневался в необходимости обеспечить оборону всего полуострова. Сделать это, не обеспечив сообщений с Симферополем и Перекопом, было невозможно.

Илл. 52 Оборонительные сооружения Севастополя

Необходимо отметить, что в Петербурге сразу по достоинству оценили действия Меншикова. «Вы совершили бесподобное движение, любезный князь, направившись в Бахчисарай, — писал ему 21 сентября (3 октября) Долгоруков. — Все в удивлении, как от мысли, так и от исполнения этого смелого маневра. Дай Бог, чтобы оно сопровождалось еще большими успехами и чтобы, несмотря на численность наших неприятелей, они узнали, с кем имеют дело! Если Вы имеете возможность тревожить их казаками и, не атакуя прямо, угрожать их флангам и тылу, то, я полагаю, они будут в большом затруднении». Император также был доволен. «Слава Богу, — отметил он, узнав о завершении маневра, — что мудреное и отважное это движение, спасительное однако для отряда, который, признаюсь, считал потерянным, могло столь неожиданно и благополучно совершиться».

Безусловно, Меншиковым было принято не просто правильное, но единственно верное в сложившихся условиях решение. Тем не менее поступая так, он сознательно шел на значительный риск. Весьма тяжелое положение возникло в Севастополе, где в первые дни после вывода армии князя открыто обвиняли в предательстве. Как часто бывает, уверенность сменилась тревогой. Солдаты уходящих частей также были недовольны тем, что их заставляют покидать город и называли своего командующего Изменщиковым. Гарнизон Севастополя к моменту высадки союзного десанта состоял из 5 тыс. чел. сборных команд, на Северной стороне было еще 12 тыс. чел. В городе на момент ухода армии находились несколько морских команд, гарнизоны постоянных укреплений приморского фронта крепости, 17 батальонов, сформированных из моряков, 9 батальонов сухопутных войск — всего около 18 тыс. чел., которых было совершенно недостаточно для отражения атаки 60-тысячной союзнической армии.

Николай I скептически относился к возможности десанта в Крыму и не верил в необходимость создания укреплений, нацеленных на отражение атаки Севастополя с суши. В результате состояние Севастопольской крепости на 11 (23) сентября не позволяло надеяться на отражение атаки с суши. Проект укрепления города был утвержден императором в 1834 г. — он предусматривал строительство 7 бастионов, замкнутых с горжи казармами и соединенными между собой оборонительными стенами. При этом особое внимание строителей по приказу императора было сосредоточено на укреплении берегового фронта крепости. Строительство береговых батарей было в основном закончено в 1845 г. Это были солидные для своего времени укрепления,