Шрифт:
Закладка:
— И откуда ты такая идеальная взялась?
Вопрос был явно риторическим, поэтому не стала напоминать ему про знакомство с моей бабулей, а также про отделение полиции, где мы с ним встретились. Но всё равно смутилась. А господин прокурор продолжил:
— Отец был военным, мне было пять, а брат ещё ходить не научился, когда его не стало, — произнёс после небольшой паузы. — Она вышла замуж снова. Чем сыновья, ей было важнее не остаться одинокой вдовой. Когда не сложилось, она всё повторила. И не раз. Так что я не сказал ничего из того, что не являлось бы правдой, и это наша обычная манера взаимодействия, поэтому не бери в голову, ты тут совсем не причём, — закончил безразлично.
Вот бы и мне так уметь собой обладать…
Но я не умела.
И Лиза снова вспомнилась…
В комплексе с услышанным только что, всё внутри и вовсе в тугой узел затянулось, настолько жаль стало то, что с ним когда-то произошло. Он поэтому такой сильный и стойкий? Как неприступная скала. Не только физически, но и морально. Иногда жёсткий, хотя и совсем чуть-чуть. А стоило подумать и об этом, как захотелось стереть каждое из тех плохих мгновений, что он пережил, и как можно скорее, чтоб без следа исчезло, никогда не всплывало больше. Наверное, именно поэтому я и сама прижалась к нему ближе, взглянув в глаза цвета закалённой стали.
— Тогда вернёмся к тому, на чём мы остановились, — улыбнулась повторно, тронув пальцами линию волевого подбородка, ведя снизу-вверх, задевая колючую щёку.
Судя по тому, что я ощущала по части выдающихся особенностей мужской анатомии, он как раз предпочёл бы продолжать. И я не ошиблась. Ладонь в моих волосах сжалась крепче, сместилась к затылку, запрокидывая голову, позволяя чувствовать горячее дыхание на губах.
— И на чём же мы остановились? — уточнил, слегка прищурившись, потянув меня за собой из кабинета в другую комнату.
Едва ли и тогда оставил между нами хотя бы немного больше расстояния. Лямка моего топа повторно поползла по плечу вниз. Сперва одна, затем другая. Губ коснулся лёгкий поцелуй. Даже не поцелуй, скорее обещание. Такое же томительное, сколь и манящее, будоражащее мой разум. Прекратил идти мужчина, вместе с тем остановил и меня лишь после того, как мы оказались в спальне, в полушаге от постели, которая осталась за моей спиной.
— Снова на меня набросишься? — предположила.
Пусть и запоздало.
— А я на тебя набросился? — удивился встречно.
Нахально усмехнулась.
— Именно так и было, — покивала в подтверждение.
По его губам скользнула снисходительная ухмылка.
— Вот прям набросился? — переспросил.
— Как голодный зверь, — заново подтвердила.
Видимое снисхождение в нём превратилось в открытое предвкушение. Хотя Роман Владимирович вовсе не спешил. О том и заявил:
— Ладно, обещаю быть более сдержанным, — поведал тихо, склонившись к моему виску, задевая тот новым едва осязаемым поцелуем. — Сегодня, — дополнил еле слышно.
Глава 11.1
Ох уж этот его голос…
Не просто тихий, вкрадчивый, многообещающий. Он пробуждает по коже дрожь даже без прикосновений. Тем более, что мужчина и правда больше меня не касался. Лишь одежды. Шёлковый топ поддался первым. Свалился на пол, словно вовсе и не собирался задерживаться на мне. А я вдруг обо всём, что прежде сказала, очень сильно пожалела. Ведь так, когда я могу наблюдать, как кончики его пальцев ведут по краю кружева верхней части моего белья, всё выглядит и происходит намного откровеннее, чем прежде. И вынуждает даже немножечко краснеть, когда вслед за топом с меня соскальзывают джинсы.
— Хм… — оценил кратко господин прокурор.
Гольфы. Высокие. Вязаные. Белые.
Зима ж на улице!
— Их мы, пожалуй, пока оставим... — постановил.
Кажется, впервые за всё время нашего знакомства, почувствовала себя перед ним по-настоящему уязвимой. Но возникнувший порыв прикрыться преодолела. Он растаял под жарким взором серых глаз. Никто и никогда не смотрел на меня так, словно я — всё, что ему нужно, никакой другой быть не может, и правда идеальная. Ведь не просто смотрел. Откровенно наслаждался. Вернулся к изучению того, что прикрывало мою грудь. Провёл под ней. Поднялся выше. Обхватил, накрыв ладонью, бережно сжимая. Забрал сорвавшийся с моих уст шумный выдох. Смешал со своим. Выпил. Выбил из меня ещё один. Уже не выдох. Полустон. Жаль, и тогда количество пуговиц на его рубашке не стало меньше. А я вновь проклинала каждую из них, не в силах справиться так быстро, как бы мне того хотелось, пока мужчина продолжал меня невыносимо медленно пытать. Совсем не поцелуи. Кто ж так целует? Скорее дразнит. Соблазняет. Вынуждает тянуться навстречу каждый раз, когда вся моя суть откликается на мягкие прикосновения твёрдых и одновременно нежных губ вдоль моей шеи, по линии надплечья, у ключиц, ещё немного ниже, и обратно, к подбородку, скулам, жаждущим губам, а в моём горле окончательно пересыхает, и я невозможно выгибаюсь в умелых опытных руках.
Он и сам невозможный…
— Хочу знать, как ты кончаешь, — произносит приговором, прежде чем аккуратно толкнуть меня на постель. — Покажи мне.
Если бы можно было захлебнуться собственным дыханием, именно так бы и случилось. Но я не захлебнулась. По крайней мере, уж точно не им. Всем тем, что он вытворяет со мной после, пока я судорожно комкаю под пальцами покрывало, за которое зачем-то отчаянно держусь, прикрыв глаза, кусая губы, чтоб было легче сдерживать каждый последующий рвущийся наружу стон.
И всё-таки безжалостный…
Развёл мои колени шире, бесстыдно раскрывая меня перед собой, лаская прямо поверх кружев между ног, не позволяя свести их вместе до тех пор, пока меня не накрывает волной нахлынувшего оргазма, прошивающего до самых кончиков поджатых пальцев на ступнях.
Всё, меня не остаётся…
Послушная кукла — вот кто я. Да и откуда взяться способности двигаться и самостоятельно мыслить, если такими сладкими оказываются поселившиеся в разуме пустота и чувство безграничной расслабленности? Вот и у меня ничего подобного нет и быть не может. И пусть не так уж и долго те со мной.
— А теперь давай ещё раз,
