морду, усыпанную бесчисленными треугольными зубами. По размерам бревно было чуть ли не больше «Вонючки», и наш общий крик был более, чем оправдан. Чудовище, определившееся как «гавалус гребнистый», элитная тварь сто пятидесятого уровня, недолго думая, пошла на таран. Каким-то чудом Ева, заведшая песнь ветра, успела выгнуть парус в другую сторону, и «Вонючка», совершив сложный кульбит, на несколько сантиметров разминулся с кошмарными челюстями. Ева речитативом гнала песнь ветра, Гус грохнулся на скамью, схватившись за весла, мы кое-как вывернули нос в обратном направлении, и минут через семь гавалус оставил попытки догнать баркасик и поближе познакомиться с его пассажирами. Бледный Лукась, не глядя, взял у Акимыча протянутую фляжку и сделал несколько глотков.

— Никогда не думал, — сказал он, вытирая рубахой губы, — что сочту это рисовое пойло — уместным напитком.

— Из них, кстати, отличные чемоданы шьют, из таких вот гавалусов. Подумай об этом, Люк, и взбодрись.

— Предлагаю перебраться к другому берегу и тихо пройти там на веслах, — сказала Ева, — не может же у этой твари быть агро-радиус на всю реку.

Все оказалось еще хуже. Наученные вдохновляющим опытом, мы уже смотрели на воду во все глаза и издалека насчитали не менее шести подобных бревен, в шахматном порядке нежившихся в водах Джанга.

— Теперь понятно, — сказала Ева, — почему на форуме было указано, что для одиночного прохода желательно человек десять, уровней сто двадцать пять плюс. Не знаю, как далеко тянется этот крокодилий патруль, но мы тут не пройдем.

— Если что-то не придумаем, — сказал Акимыч.

— Думай, — кивнула Ева, — я пока вижу, что нам надо искать место, где можно сойти на берег, не увязнув в этих непроходимых джунглях, а сойдя, пытаться найти дорогу посуху, причем, чтобы нас там тоже не съели. Как любили говаривать наши бабушки — миссия невыполнима.

Мы стояли на якоре у берега, строя козни против гавалусов.

— А если мы его приворотом выманим, ты, Ев, его заморозишь…

— Я не заморожу сто пятидесятую элиту, — сказала Ева, — я — воздушник! Могу заставить его полевитировать секунд десять на одном месте.

— Он наверное ужасно удивится чувству полета, но наврядли это испортит ему аппетит, — сказал я.

— А как ты того, в пещере, Ним? Помнишь, ты рассказывал? Может, придумаем какой-нибудь яд?

— Мобы к большинству обычных ядов иммунны — напомнила Ева.

— Жаль, что у нас взрывчатки нет, да?

— Чтобы была взрывчатка, нам нужен игрок с инженерным классом, другие этими взрывчатками и пользоваться-то не могут, если, конечно, не хотят красиво самоподорваться.

— Давай ты мной полевитируешь, я их всех на себя натравлю, они меня сожрут, а Хохен их потом перебьет!

— Ага… а потом ты воскресаешь на кладбище километрах в двухста отсюда, мы тебя ищем, забираем и когда мы сюда вернемся, все крокодилы уже воскреснут и будут ждать нас с нетерпением. К тому же левитация другого игрока — та еще веселуха неконтролируемая, вероятнее всего я тебя просто всажу вниз головой в здешний ил.

— А если бы мы знали кто из них самка, то Нимис мог бы ее приворожить, — не унимался Акимыч.

— Даже не думай, — возмутился я.

— Изнасилование Нимиса шестиметровой влюбленной крокодилицей… я прямо это вижу! — сказала Ева.

— Пожалуйста, не надо ничего такого видеть, меня это смущает.

— Ну, ребята, что вы такие унылые? Давайте думать! Давайте пробовать! Допустим, если взять веревку…

Что Акимыч собирался делать с веревкой мы так и не узнали, потому что реку огласил отчаянный визг. По Джангу мчалась совершенно крошечная, чуть больше тазика лодчонка, в которой стоял кто-то в развевающихся голубых одеждах. Судя по звукам, этот кто-то был женского пола — мужские связки на такое просто не способны. Лодку увлекало за собой нечто, скрытое под водой и тянущее туго натянутую бечеву. Когда процессия подлетела к «Вонючке», бечева со звоном лопнула, из воды взметнулся большой серебристый хвост, который вильнул и скрылся в глубинах Джанга, а лодчонка взлетела в воздух, перевернулась, зачерпнула боком воды и тут же пошла ко дну, оставив на поверхности отчаянно барахтающийся ворох синих тряпок, расплывшийся вокруг тонущей, как гигантский цветок. Мы с Гусом одновременно вскочили, перешагнули борт лодки и упали в воду. Плавал я уже почти не хуже, чем он, а думать о скверных привычках гавалусов сейчас был неподходящий момент.

Глава 18

Сплавал я все- таки не зря. Пусть голубую утопленницу выловил и загрузил в лодку Гус единолично, зато я подхватил ее шаль, уже уплывающую по течению пузырем, словно прозрачная медуза. «Вонючка» не был просторным судном, и приобретение нашим обществом нового участника, да еще такого мокрого и взволнованного, поимело известные последствия: на баркасе начались кутерьма и толкотня. Кто-то лез за чем-то горячим, кто-то за сухим, кто-то ругался, наткнувшись на шип хохенского наплечника. Я остался сидеть на борту, откуда открывался неплохой обзор на спасенную. Она уже приходила в себя, приподнялась, положив головку на колено Гусу и ухватившись изящной ручкой за штанину Лукася. Красивая барышня, если вам, конечно, нравится, когда у женщин большие черные глаза, маленький ярко-алый рот, белая кожа, черные, как смоль, густейшие волосы и фигура, как гитара. Непись, естественно. Имя «Джанга» — это в честь реки что ли?

— А у тебя имя в честь реки, да? — спросил Акимыч, протягивая барышне дымящуюся кружку.

— О да, в честь реки. Я — дочь рыбака.

Голос необычный. Казалось бы, очень высокий и звонкий, как маленький колокольчик, но при этом на такой глубокой бархатной подложке, с грудной хрипотцой.

— Наш народ живет от реки, и многие из наших женщин носят это имя в знак благодарности Джангу за все, что река дает нам. Вы, наверное, интересуетесь моей историей?

Мы все тут же страшно заинтересовались. Хотя история, если честно, не оказалась слишком захватывающей. Папаша много раз говорил своей маленькой красавице Джанге, чтобы та не думала брать лодку, привязывать к ней тугое вервие, надевать на крюк сердце ягненка и идти ловить Серебряного Старика, рыбу, давно разорявшую отцовские верши. Поэтому Джанга, разумеется, дождалась, когда папаша уедет продавать улов, взяла лодку, это самое вервие, ну, и дальше как полагается: Серебряный Старик оказался рыбой слишком большой и упрямой, вытаскиваться из воды не пожелал, а вместо того устроил красавице Джанге знатную экскурсию по водам одноименной реки, экскурсию, результатом которой мы могли полюбоваться воочию, А теперь отец вернется из города и будет бить красавицу по голове бамбуковой палкой за погубленные лодки, крюки и вервия. Мне казалось, что для дочери рыбака на Джанге уж слишком много прозрачных шелков, золотых браслетов и колец, но кто знает… будучи сам рыбаком, могу засвидетельствовать, что доход это ремесло иногда приносит немаленький. Тем временем Джанга начала расспрашивать, куда мы направляемся и, услышав про Пандар, выразительно ахнула и тут же прикрыла ротик звенящими золотом ручками. Такое поведение, естественно, вызвало новые участливые расспросы, и Джанга, очаровательно смущаясь, поведала нам, что именно в Пандаре сейчас находится звезда ее сердца, возлюбленный юноша, с которым Джанга обручилась под баньяном и с которым готова была бежать от строгого папы, но превратности войны, суровый надзор и прочие тяготы нелегкой девичьей участи препятствуют ей немедленно метнуться серой цаплей к своему возлюбленному соколу.

Имя сокола при этом состояло из такого количества согласных, что я бы не взялся его выговаривать даже за хорошее вознаграждение. Как-то очень быстро было решено, что раз уж Джанга была нами спасена, то теперь нам и долженствует доставить ее прямиком в Пандар, в объятия этого логопедического ужаса. Все ждали квестовой таблички, но нет, ничего такого. Впрочем, я уже знал, что это еще ничего не значит, скрытые квесты и без табличек часто прекрасно обходятся.

— Только как мы тебя провезем, — сказал Акимыч, — мы пока не знаем. У нас пока есть некоторые сложности с крокодилами, то есть с этими… гавалусами.

— О! С этим черным порождением злых вод?

— Ага, именно с ним.

— Ну, — сказала Джанга, — это несложно. У нас в деревне любой ребенок, научившийся ходить, умеет усыпить гавалуса песней.

— Да, — сказал Акимыч, — вот идея петь им нам в голову как-то не приходила.

* * *

Наверное, с точки зрения