- Каааатя... иногда надо прятать зубки...- услышала предупреждение, чтобы не кусалась, но двигаться стал аккуратнее, держа меня за лицо.

Понимала, что надо спрятать зубки. У меня не было выхода, как только делать это. Лизнула его по стволу, пока медленно погружался в рот. Он издал странный гортанный, звук удовольствия, чьи вибрации расползались по моему телу.

Лег на кровать спиной, а меня на себя потянул и заставил сесть сверху.Хотел моего активного участия, чтобы не пряталась от него. Моей полной капитуляции, чтобы не строила из себя жертву? И это тоже убивало.

Он держал член, а я сверху садилась. Очень аккуратно, потому что банально боялась и не представляла, как на него можно сесть. А еще подозреваю ему нравилось смотреть на мою грудь, которая к тому же от движений на нем будет колыхаться перед его глазами.

Сначала почувствовала странную наполненность, но даже приятно , и не заметила, как Джокер меня поторопил. Подхватил за бедра и усадил резко на всю длину. Наши бедра полностью соединились. Боже... у меня искры из глаз посыпались или нет... Это оказались слезы. Никогда не думала, что слезы просто могут вытечь. Я закричала и было все равно, кто услышит. Попыталась сорваться, соскочить, но он не дал. Джокер не понял в чем дело, да и я не поняла в чем дело. Просто продыхивала раздирающую между ног боль. Максим перевернул меня на спину и вжался в меня до упора. А мне еще больнее. Я крутила головой, пока внутри сотрясала непрерывная пульсация боли.

- Ты разве девственница?

- Вроде нет... -   теперь уже не уверена. С Сашей было давно и стеснительно. Он был аккуратен и быстро кончил.

- А вроде да. Похоже тебя не дорвали!

На этой “романтичной” ноте он снял с меня босоножки, взял под коленями, поднял за бедра и начал меня по его словам «рвать». А у меня дыхание замирало, когда двигался. Медленно вставлял на полную длину и наблюдал за моей реакцией. Веки автоматически закрывались, а пальцами сжимала его руки, которые поддерживали за бедра. Максим смотрел сверху-вниз. Изучал каждый волос на лобке, а особенно то место - куда и как вставлял член. Видел сжатые соски и каждую дрожащую от боли ресницу.

Первый раз он был аккуратен. Можно сказать даже нежен. Боли больше не было, но дискомфорт от его вмешательства в мой организм продолжался.  На головке члена, когда кончал мне на живот, и правда обнаружили крови.

Потом мы отмылись от крови и больше никакой романтики.

Все было максимально глубоко, грязно, без тормозов.  Спиной меня прислонил к спинке кровати, взял за колени, максимально развел ноги и вставлял член с такой скоростью, что я дышать не могла. В позе-складочки просто быть не очень комфортно, а тут максимальный уклон и  мое тело словно не мое. Он как маньяк, псих... дикарь...больно и дышать нечем и двигаться не могу...и жгло внутри от таранящего члена. Нападал на мое тело, отнимал его, и ртом моим владел. Единственное, что оставил - свободные руки, которыми могла погладить его щетину и подержаться за его шею или крепкие, широкие плечи. Меня то подкидывали в воздух, то насаживали. Все горело. Едва не всхлипывала от эмоций, но вдруг за окном я четко расслышала голоса.

На протяжении всего это времени у нас было открыто окно и оттуда женский голос... и как топором по голове. Все эмоции мгновенно стихли, едва услышала:

- А....да... шпорит походу свою куклу...

Кукла звучит красивее, а привычное название в реальном мире «шлюха». Все эмоции сразу поутихли. Нити возбуждения обрезали. И целоваться я стала более вяло, и отвечать.

Я едва управляла телом, которое, наконец, вернули, кое-как улеглась на бок, мокрая от пота, дыша с трудом. Максим же начал одеваться. Шорты одел и вышел.

Наконец, появилось время побыть одной и подумать, пусть где-нибудь побудет на улице и оставит меня в покое. Прикрыла тяжелые веки, тело усталое, не мое. Он пришел минут через десять со словами:

- Обезболивающие принес, - пояснил. Я усмехнулась подушке. Ну, конечно, подумал мне больно из-за потери девственности, поэтому не отвечала ему.

Максим прикрыл окно, напоил таблетками и заново...заново...отбирал мое тело. Превращался в дикое животное и меня в него превращал. Заставлял царапать его кожу, закатывать глаза в экстазе, игнорировать приказы головного мозга. Заставлял подчиняться диким инстинктам трогать, гладить, извиваться на его члене.

Зверье...наглое зверье...имел до такого состояния, что я обреченно отвалилась на подушку, хрипло дыша и урывками глотала воздух, как рыба на суше не могла надышаться. Сердце едва не выпрыгивало от бешеной скачки. Мне кажется за половину ночи у него ни разу не охладело желание, он был постоянно готов к новой любовной игре.

Не помню сколько было раз - вся ночь - это непрекращающиеся игры. Судя по едва заметному наметившемуся лучу солнца на небе, вскоре рассвет. Тело сильно ныло, каждую мышцу болезненно потягивало. А Джокер вновь прислонился голой грудью  к моей спине и обхватил грудь, перекатывая сосок между пальцев. От бессилия и не возможности пошевелиться я  в голос застонала:

- Джокер, прекрати, не могу больше, - грудь болезненно пульсировала под его пальцами. Вновь пронзило возбуждение. Я почти от каждого его прикосновения испытывала все сильнее и сильнее ощущения. Оргазмы наступали мощнее и яростнее с каждым разом. Он настолько меня испортил и совратил...

- Максим, пожалуйста...не могу больше, - позвала его по имени и попросила жалостливо. - Выключи уже свои батарейки, у меня все болит...

Может совесть все-таки сгрызла немного, но он прекратил трогать грудь.

- Так и быть, выключу батарейки на пару часов...

Глава 14

POV Катя

На утро пришла суровая реальность, не окрашенная ночными эмоциями и выбросом гормонов радости. Стыд, горечь.  Я спустилась вновь с небес на грешную землю. Пробуждение было очень трудным, с трудом разлепила глаза, их словно перцем намазали. Солнечные лучи сильно жгли уставшие веки.

Обняв подушку, уткнулась в нее носом. Рука Максима лежала на моих ягодицах, щетина колола мое голое плечо.  Но раздавалось едва слышное посапывание, что я с облегчением отметила для себя.Единственное желание, которое было, взять и уйти. Прогнать ночной кошмар. Забыть всё это. Прикосновения...самого Джокера. Это была похоть, грязная похоть и ничего больше.  Он, как голодный, увидел кусок мяса и начал