что её заметили, она изобразила приветливую улыбку:

– Привет. Я забираю назад свои слова, что меня не надо встречать. Погода и впрямь шепчет.

– А я тебе говорил, – широко улыбнулся Ерёменко, подставляя свой локоть. – Ты ещё и одета непонятно как. Насколько мне известно, Владимир находится в одной климатической зоне с Москвой, – Стас с укором посмотрел на спутницу.

– Только не включай режим «Заботливый папочка», ладно? – улыбнулась Соколовская. – Твои брюки не многим теплее моих джинсов, и ботиночки на тонкой подошве не чета кроссовкам. Да и Армани не столько греет, сколько…

– Всё-всё, я понял, – хохотнул Стас, пропуская её вперёд. – Но предупредить о приезде ты могла.

Оказавшись на улице, он раскрыл большой чёрный зонт. Катя зацепилась за его руку и, быстро перебирая ногами, они двинулись к припаркованной недалеко «Ауди».

– Сейчас включу кондиционер – станет тепло.

Пальцы ловко порхали по приборной доске, и уже спустя считанные секунды в салоне заметно потеплело и заиграла тихая музыка. Прикрыв глаза, Катя откинулась на удобное сиденье.

– Не выспалась?

– Просто немного устала, – улыбнулась она. – Дорога всегда утомляет.

Стас выехал на оживлённую улицу и перестроился в правый ряд. Он следил за дорогой, изредка поглядывая на Катю. Та ровно дышала, словно готовясь задремать. Ну уж нет! Цель их встречи вовсе заключалась не в этом.

– Слушай…

– Если ты снова начнёшь уговаривать меня не ездить одной, – неожиданно открыла глаза Соколовская, – тогда лучше давай помолчим.

– Катюш…

– Я не собираюсь вечно сидеть взаперти! – вспылила она. – А по твоим рассуждениям, именно это мне и светит. Или что, на мне стоит клеймо: идеальная мишень для террористов?

Их взгляды встретились.

– Смотри за дорогой, – уже спокойнее произнесла Катя. – Я прошла реабилитацию, со мной всё в порядке. Надоело постоянно это повторять: маме, отцу, Юле, теперь тебе. Я намного сильнее, чем вы все обо мне думаете.

Стас крепко сжал руль. Сильнее… Захотелось усмехнуться, но он сдержался. Она всё равно не станет слушать. Не слушала тогда, не будет и сейчас.

– Все хотят тебе добра. И я в том числе.

Катя отвернулась к окну. Мимо проносились высокие дома, дорогие авто – уж лучше любоваться ими.

– Я всегда хотел только одного: чтобы ты была счастлива.

– Стас, не нужно.

– Дай мне сказать, – слова прозвучали резко, но времени тянуть не было. – Ты видела во мне друга, не позволяя стать кем-то большим. Те несколько месяцев, которые мы считались парой… – Он улыбнулся краешком губы. – Да счастливее меня не было никого на свете! Ты подарила мне крылья!

Катя слушала его откровения, ощущая, как неловкость растёт с каждым произнесённым словом. Ей нечем было ответить, а то, что могла сказать, он точно не оценит и не поймёт – они уже это проходили.

– Я мог горы свернуть ради тебя.

Остановившись на светофоре, Стас воспользовался моментом и посмотрел на девушку. Пальцы нежно коснулись её руки, лежавшей на колене. Катя отвлеклась от стильных многоэтажек. Мгновение – и она освободила руку:

– Мы пытались, Стас, ты знаешь. У нас не получилось. Дружба…

– Да хватит мне трандеть про эту чёртову дружбу! Мы не в пятом классе, чтобы просто мило друг другу улыбаться и говорить о погоде.

Катя нахмурилась – бессмысленный разговор. К чему он затеял его? Зачем предъявлял претензии? Разве она обманывала или давала ложную надежду?

– Не кричи на меня, Стас, – спокойно осадила его девушка. – В последний раз мы всё обсудили и решили, что мы либо друзья, либо просто соседи. Третьего не дано! Насколько мне помнится, ты согласился с первым. Так почему мы опять вернулись к мёртвой точке?

В салоне стало тихо. Ерёменко смотрел на дорогу, не торопясь с ответом.

– Сделаем вид, что этого не было, – тихо продолжила Катя. – В противном случае, придётся разойтись в разные стороны.

Стас прищурился, крепко стиснув челюсти. И чего ей не хватает? Он же мог обеспечить её до конца дней, мог дать то, чего была лишена долгие годы – деньги, внимание, положение, любовь, в конце концов!

– Хоть Луну с неба достань, всё равно будешь пустым местом. Лучшим другом, так сказать…

– Всё дело в нём, да?

В голосе сквозило отчаяние, но больше похожее на упрёк. Катя смотрела перед собой и не говорила ни слова.

– Я прав.

– Нет. Твой брат был… – она осеклась. Говорить спокойно о Шторме в прошедшем времени до сих пор не получалось. – То, что случилось там, никак не повлияло на моё отношение к нему.

Соколовская замолчала. Перед глазами замелькали ужасные кадры из прошлого: выстрелы, крики, смех и боль. Много боли….

– Мне… Мне…

Голос задрожал. Дыхание участилось, как будто стало нечем дышать.

– Кать?.. – Стас испуганно посмотрел на неё, стараясь параллельно следить за трафиком. – Ты меня слышишь? Кать!

– Мне… Я в порядке.

Опустив дрожащими пальцами стекло, она глубоко дышала, насыщая лёгкие кислородом. Ледяной ветер прогнал воспоминания. Как только приступ прошёл, Катя поспешила закрыть окно. Тело сотрясала дрожь.

– Может, остановиться?

– Всё хорошо, Стас. Правда, – поспешила успокоить его она. Если об этом станет известно родителям, её опять посадят на антидепрессанты.

Ерёменко разрывался между ней и дорогой, однако, убедившись, что ей и впрямь стало лучше, прибавил скорость.

– Ты хочешь отношений, – после недолгой паузы Катя вернулась к сути разговора, – но я к ним ещё не готова. Я не могу просто взять и пойти под венец.

– О свадьбе речи не было, – тут же отозвался парень. – То есть… Я в принципе не против, – уголки губ подёрнулись в улыбке, – но об этом действительно рано.

Они въехали в знакомый квартал. Ещё немного – и впереди покажется их высотка. Жаль, что расстояние от вокзала до дома было таким коротким. Или ему так показалось?

– Просто пообещай подумать, ладно?

Красный свет светофора позволил Стасу посмотреть на свою спутницу. Милое, хоть и немного бледное лицо, озаряла улыбка. Снисходительная, мать её, улыбка! Он знал, что это значило, но попробовать всё же стоило, ведь когда-то же получалось быть вместе, получалось наслаждаться каждым мгновением… Ничего бы не изменилось, если бы на пути снова не встал он, чёрт