только не надо заливать, что ты до всего дошёл сам. Не поверю.

— Глеб Лихотин был нашим звеньевым.

— Это сынок мэра города! — хлопнул по коленке отец. — А ты знаешь, что он и наркотой приторговывал? Его дважды ловили и если бы не папаша…

— Он и нам предлагал, да мы не хотели, — буркнул мальчишка.

— Во-о-от! — протянула начмед. — И эти люди запрещают тебе ковыряться в носу. Пропагандируют высокие лозунги, а на деле — мелко барыжат. Тебя же просто использовали, а потом выбросили. Фактически, ты представляешь бомбу замедленного действия. Она вот-вот рванёт, но чем? Наверное, детским поносом. Словесный мы только что слышали, значит, только таким. Тебе слабительного принести, чтобы побыстрее прорвало, а не в самый неподходящий момент? Или всё-таки примешь успокоительное? При том, что тебя хорошо приложили. Поэтому неудивительно, что ты несёшь всякую ересь.

— Лучше успокоительное, а потом слабительное — усмехнулся отец.

— Как всё прошло? — нарочито громко спросила Алёна.

— Ну как, — пожал плечами Пряхин — парни и девушки отказались от расстрельной статьи, при условии, что вся ватага возьмётся за ум. Вижу, что остальные уже взялись, остался вот этот.

— «Вот этот» — презрительно повторил Вадим.

— А как мне тебя называть, если ты отказался от отца?

— И ничего не отказался… — пробурчал он и повернулся ко взрослым. — Ладно, колите ваше успокоительное.

— Ирочка! Шприц готов? — позвала она медсестру.

— Да, Алёна Николаевна.

— И захвати три иглы.

— Зачем? — удивилась Лиля.

— По кубику всем троим, чтобы успокоились и не пороли горячку, — усмехнулась начмед.

15 октября 2027 года. д. Тополиновка. Вечер

Вовка сидел в своём закутке, который ему «отрезали» от кабинета капитана Смагина. Тот сначала принял в штыки такое распоряжение руководства, но узнав, кому это нужно, сразу сдал назад. В результате младшему сержанту Мочалову досталось помещеньице два с половиной на пять метров, правда, с одним окном. Друзья из роты два вечера помогали ему прибить полки, внести стол и несколько стульев, чтобы занятия проходили именно здесь, а не во временно выделенных углах. Помимо полученных со склада старых раций, мальчишка получил второй комплект радиолюбительского оборудования, с каким он ездил в Бэрск, и не только пару автомобильных аккумуляторов для тестирования радиостанций, а даже один из генераторов. Вовка сразу спаял себе мини-бра, чтобы запитать её от одной из батарей и вечерами корпеть над починкой оборудования, превращая его из хлама в действующие образцы.

За эту неделю из десяти старых переносных войсковых раций он восстановил семь, разобрав три на запчасти. Конечно, без помощи отца не обошлось, но тот, в основном, давал советы. Помимо переносных «взводных», как их окрестил сам Вовка, он сумел ввести в строй базовую радиостанцию из комплекта и даже переделал для всех антенны, перетаскав из запасов отца часть старых антенн от раций, установленных на «Нивах». Всё это хозяйство он планировал опробовать на следующей неделе, но на вчера генерал запланировал учения и, естественно, Илья за пару суток до них поинтересовался, как продвигаются у него дела. После двух вечерних бдений, Вовка успел всё спаять, настроить и пустить в эксплуатацию. Понятное дело, что когда Первая Отдельная рота смогла выйти на условный рубеж, используя связь, в то время как запустили станцию РЭБ, другие подразделения десантников навострили уши — как и почему у вас рации работают, а у нас нет. Кончилось это тем, что по указанию генерала со складов были вывезены оставшиеся три комплекта и организованно свезены младшему сержанту Мочалову в кабинетик. Тот удручённо вздохнул, но возникать не стал — приказы не обсуждаются.

Сейчас же Вовка заканчивал паять провода для завтрашнего торжества — Сомов привёз ему несколько удлинителей и штекеров, а сам в это время готовил праздничную программу для праздника, путём выуживания из его коллекции музыкальных композиций согласно заказа.

Подготовкой к этому знаковому для анклава мероприятию готовились все. Так вышло, что кроме Захаровых-младших, Мочаловых-старших и Сомовых — Сара принципиально сменила фамилию на мужнину, браков в анклаве не было. Нет, пары образовывались, но жили неофициально. Теперь же свадьба двух молодых пар растопила лёд неуверенности, и многие начали задумываться об официальных браках. Какая бы Чума не свирепствовала на просторах России, а жизнь продолжается. Однако среди брачующихся чуть не настал серьёзный конфликт — Вика решила оставить себе свою фамилию, чем напоролась на ожесточённое сопротивление жениха. Илья никак не мог понять, почему будущая супруга не хочет менять фамилию. В среду отец узнал об этом разногласии и решил вмешаться.

— Илья, ты чего на Вику насел?

— Она не хочет брать мою фамилию, — насупившись, ответил парень.

— И почему? — перевёл он взгляд на будущую невестку.

— По двум причинам, тарщ генерал.

— Мы не на плацу, а потому давай по-семейному. Итак, твой резон?

— Первое — прапорщика Звягину знают во всём анклаве, а про Ермолаеву скажут, выгодно вышла замуж.

— А второе?

— А второе, Олег Петрович, вытекает из первого. Вы же меня поставили пресс-атташе? Ну и как это будет выглядеть? Свёкр невестку пристроил на тёплое место? Извините, но не хочу, чтобы люди обо мне так думали.

— Теперь, сынок, ты понимаешь старую русскую пословицу, что умная жена дом на ноги поставит, а дура — развалит? Тебе жена нужна или её фамилия?

— Конечно, жена!

— Тогда вопрос закрыт — я на стороне Вики. Кстати о птичках — в пятницу на сутки переселишься ко мне.

— Это зачем? — не понял тот.

— По обычаю положено, — усмехнулся отец. — За ней приглядит майор Бранкович, а потом уж вы с квартиранткой поменяетесь местами — первая брачная ночь же и посторонних там не будет.

— Пап, разреши вопрос?

— Ты о Милице?

— Пап, только слепой не видит ваших отношений…

— Можешь не продолжать — яйца курицу не учат, понял?

— Если что, мы с Викой не будем против.

— Она — хороший человек, Олег Петрович, — согласилась с Ильёй Вика. — А вы оба заслужили счастье.

— Это она вас попросила поговорить со мной? — нахмурился генерал.

— Она наоборот пресекает все разговоры на эту тему, — усмехнулся Илья. — Но домой вечером приходит вся радостная. Ты, конечно, извини, пап, но ведь могут и отбить, а нам такая мачеха в самый раз! — показал он большой палец.