Они передали Андрею в камеру фотографию маленькой Дашуньки. Материально Светлану поддерживали родители, сестра, супруги Апакидзе, друзья Андрея. Обыски у Ярцевых, вначале носившие характер психологической атаки на семью, все больше напоминали месть зашедшего в тупик следствия. Вот приходит врач-педиатр. А с ним опять — «они». С видом участия: «Напишите ему записку, мы передадим». Светлана во избежание провокаций держалась прежней линии: «Когда он придет, сама ему все расскажу. Через вас ничего передавать не буду». Им ничего не оставалось, как изображать поиски вещественных доказательств.

Явно заказным дело было, по всей видимости, до отставки министра Федорчука и последовавших перестановок в МВД в 1986 году. Но и после этого легче Ярцевым не стало. Костерин, все пытавшийся «накопать» на Апакидзе, оставался на своем месте. Следователь Тарасов из сил выбивался, чтобы довести дело до приговора. Дело как будто шло к неизбежному финалу: осуждению арестованного. И тут свое слово сказал Андрей. Он проявил изобретательность и сумел-таки найти путь к спасению.

Настоящий опер — противник не из легких. И в безнадежной, казалось бы, ситуации он способен переиграть своих врагов.

Андрей пообвыкся в камере, пришел в себя. К нему вернулся оптимизм. Вместе с другим арестованным милиционером и адвокатом Сафронским они составили группу по оказанию консультационных услуг заключенным. По своему опыту сыщика Ярцев предполагал, что в их камере есть агент. Как его вычислить? Для Андрея это не составило труда. Беседуя с одним из тех, кого он заподозрил, Андрей высказал потаенное желание: «Эх, сейчас бы бутерброд с красной рыбкой! Моя слабость. Так соскучился, что все бы следователю и рассказал!..» На очередном допросе ему предложили бутерброд с красной рыбой… Съел с удовольствием, но показаний не дал. Поздравил себя с успехом операции.

Главные аргументы в свою защиту Ярцев не сообщал никому. Он приберегал их до суда, чтобы следствие не изобрело еще какую-нибудь каверзу.

В феврале 1988 года на судебном заседании Светлана впервые за долгие месяцы увидела своего мужа. Бледен, исхудал, в волосах седая прядь — в 34 года. Поддержать Андрея пришли полсотни его коллег и друзей. Светлана обратила внимание, что отсутствовал старый друг их дома. Он не лучшим образом проявил себя в этой истории, больше они не будут общаться. Защищал подсудимого адвокат Сафронский, к тому времени освободившийся. Тут же находились и представители следствия.

Свидетель со стороны обвинения, бывший агент Ярцева, подтвердил ранее данное показание, что он, агент, якобы расписывался в получении сумм, которых в действительности не получал. Таким образом оперативник, по его словам, присвоил 60 рублей. Слово взял Андрей: «Помните, я подарил вам на день рождения импортный одеколон?» — «Да». — «Он стоил 10 рублей. Дальше. Помните, я подарил вам часы…» Свидетель признался, что получал подарки за свои услуги. Оценили их общую стоимость: вышло никак не меньше 150 рублей! Этот ход Андрея стало неожиданным для всех, включая его адвоката. Ярцев ждал своего часа почти три года. Тут и представители следствия поняли, что потерпели фиаско. Их переиграли. Изобретательный опер показал себя достойным учеником Вилена Апакидзе.

Далее выступила агентесса с утверждением: она, де, вручила оперативнику в виде взятки спортивный костюм, который приобретала для мужа. «Какого размера одежду носит ваш муж?» — спросил у нее адвокат. — «48-й». — «А у вас, подсудимый?» — «54-й». И это обвинение провалилось. (Впоследствии агентесса придет к Андрею просить прощения: «Меня сломали». На колени встанет.)

После заседания Светлана долго сидела в коридоре. Судья Гордеева, проходя мимо, спросила ее: «Что вы здесь делаете?» — «Жду, когда проведут мужа». — «Идите домой, еще насмотритесь на него». Оглашение приговора суда назначили на 23 февраля 1988 года, но потом перенесли на день. «С тех пор Андрюша не любил 23 февраля», — говорит Светлана. Суд постановил: Ярцева полностью оправдать, восстановить в должности, в партии, выплатить ему материальную компенсацию.

Добившись оправдания, Андрей вернулся в Чимкент. Неприятностями, обрушившимися на начальника управления БХСС, не замедлили воспользоваться местные товарищи. Многих его коллег уволили. Ярцев добился их восстановления на работе. Для этого прежде всего он и приехал. В начале 1991 года, когда московскому назначенцу служить на национальной окраине стало совсем невмоготу, Андрей вышел в отставку. Светлана помнит его слова: «Лучше уйти на месяц раньше, чем на день позже».

Андрей остался верен своим друзьям. Когда несчастье (опухоль мозга) приключилось с их старым соратником Сергеем Солдатовым, Ярцев окунулся в хлопоты: договорился об операции, достал специальную кровать. Потом помощь потребуется самому Андрею, и тут ребята поднимут всех на ноги, по словам Светланы. Испытания в конце концов подкосили его. Вслед за сосудистым заболеванием навалится и ворох других. Внезапный приступ, обрыв тромба — врачи окажутся бессильны. В возрасте 56 лет Андрей Ярцев уйдет из жизни.

Это было мощное поколение сыщиков. И враги у них были сильные, влиятельные, выступавшие от лица государства. Борцы с мафией того призыва победили. Никто из них не позволил втоптать себя в грязь. Только очень дорого дались им эти победы.

9. Правда пробивает дорогу

В ноябре 1985 года Сергей Бутенин, уволенный из органов с формулировкой «за отсутствие оперативного мастерства», написал письмо в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС. Сергей Сергеевич профессионально проанализировал ситуацию, которая сложилась в главке БХСС, отчасти и в МВД, высказался в защиту Вилена Апакидзе и всей их команды, которую в этой книге мы, надеюсь, с полным основанием называем «первыми борцами с мафией».

«Дорогие товарищи!

Я, бывший сотрудник Главного управления БХСС МВД СССР, решил написать это письмо не потому, что уже — бывший и во мне заговорила обида. Душа болит, но о другом: как дальше будут складываться судьбы оперативных служб МВД, которые сейчас практически перестали существовать?

Мне и моим коллегам не известно, в чем виноват бывший министр внутренних дел СССР Н. А. Щёлоков. Но ведомство он не разваливал, он его укреплял. Новый министр В. В. Федорчук поначалу вселил в нас надежды, что МВД избавят от „паршивых овец“, работа оперативных главков поднимется на новую высоту, в нашу деятельность будут внедряться новые и передовые методы. Почти три года позади, можно подводить итоги. Вот к чему свелись „реформы“ В. В. Федорчука и его команды. Это было бы смешно, если бы не было так грустно.

Инспекторы БХСС переименованы в оперуполномоченных БХСС. В удостоверения (цветастые и вычурные) вписали, что оперативному составу разрешено носить и хранить только табельное огнестрельное оружие (как будто раньше мы пользовались оружием, приобретенным на рынках). Старое наставление по оперативной работе из обращения изъяли, а другого нормативного документа так и не дали,