восхитительный вкус. Поскольку в Элизиуме можно было наколдовать еду, я собиралась часто воспроизводить этот розовый кусочек рая.

Элизиум… Я была так близко к нему, что почти чувствовала вкус морской воды и солнечного света, отражающегося от кварцевых стен столицы, окруженной дымящимся морем Нирвана. Я почти слышала небесный язык, который станет мне более знакомым, чем любой человеческий.

Седовласый водитель вышел из машины и открыл заднюю дверь. Я глубоко вдохнула, прежде чем забраться в черный седан. Первым, что я заметила, был Джаред в черном костюме. Значит, я не перестаралась с нарядом. Вторым – его полуприкрытые усталые глаза.

Принял ли он каждого человека из очереди?

Я коснулась его костяшек пальцев.

– Ты в порядке?

Темный взгляд опустился на мои смелые пальцы. Я отдернула их и положила на колени.

Мужчина вздохнул.

– Это был долгий день.

– Он почти закончился, – напомнила я ему с улыбкой.

Джаред оторвал взгляд от своих пальцев, которых я коснулась, и перевел его на меня. Или, скорее, на мою шею, а затем ниже. Его взгляд потемнел, когда скользнул по моему телу.

– Мы идем не в театр, Перышко, – почти прохрипел он. – Мы едем в Двадцатый округ, один из самых сомнительных районов в этом проклятом городе. Что, черт возьми, заставило тебя надеть… это?

– Вы с Тристаном оба в костюмах.

– Я отдам ей свой пиджак, – предложил Тристан, его пальцы уже легли на пуговицу.

Джаред бросил на него свирепый взгляд, прежде чем стянуть с себя пиджак и швырнуть его мне.

– Она наденет мой.

Оправившись от шерстяного шлепка, я просунула руки в рукава. Платиновая шелковая подкладка согрела мою обнаженную кожу.

– Ты нашел кого-нибудь, достойного спасения, после того как я ушла?

Джаред уставился в окно на приливы и отливы машин вокруг нас. Спустя почти целую минуту он снова повернулся ко мне. И после еще одной долгой минуты сказал:

– Возможно.

Мои легкие наполнились минеральным, сладким запахом Джареда.

– Тебе обязательно всегда быть таким таинственным? После сегодняшнего вечера мы больше не увидимся.

Мой аргумент возымел обратный эффект.

– Зачем мне делиться подробностями своей жизни с кем-то, кого я больше не увижу?

– Забудь, – проворчала я.

После этого мы ехали в тишине. Ну, не в полной тишине. Тристан, по крайней мере, поболтал со мной, спросил, куда я собираюсь дальше. Я сказала ему, что вернусь в Нью-Йорк – это не ложь. Затем он спросил о моих планах по возвращении домой, и я взглянула на Джареда, задаваясь вопросом, сообщил ли он своему другу о моем пари.

– Пока не уверена, – сказала я.

Джаред, который казался погруженным в свои мысли, невозмутимо произнес:

– Она собирается остепениться, как это бывает в… Напомни, сколько тебе лет, Перышко?

– Двадцать.

Я провела пальцами по своим волосам, которые мягкими волнами легли на его пиджак. Хоть цвет и резал глаз, по крайней мере, моя ангельская кровь сделала локоны естественно блестящими и мягкими.

Тристан обернулся.

– Ты выходишь замуж?

– Подумываю об этом.

Но именно Ашеру, а не мне, нужно было решить. Выбор был не за мной.

– Кто этот счастливчик? – спросил Тристан.

Золотые вставки, вплетенные в леопардовый принт моего платья, блестели, когда я перекатывала ткань между пальцами.

– Да, Перышко, кто счастливчик? – насмешливо повторил Джаред.

Я прикусила нижнюю губу. Мне не хотелось и дальше обсуждать Ашера. Становилось не по себе.

– Ты его не знаешь.

Мой грубый тон заставил Джареда ухмыльнуться.

– Есть вероятность, что мы действительно знаем его. Мы знакомы со многими людьми, не так ли, Тристан?

Зубы Тристана блеснули в полумраке салона.

– Но не с ним, – возразила я.

– Как его зовут? – подстрекал меня Джаред.

– Я не хочу говорить тебе.

– Почему?

Я решила вернуть мужчине его же слова.

– Зачем мне делиться подробностями своей жизни с кем-то, кого я больше не увижу?

Глаза Джареда, казалось, сверкнули в темноте.

– Туше, – после минутного молчания он спросил: – Что произойдет, если я не помогу Саше сегодня вечером?

Его вопрос вкупе с пьянящим одеколоном заставил мои легкие с трудом втягивать воздух.

– Ты обещал ему. И мне.

– Но что случится, если я скажу Фрэнсису развернуться и высадить нас у «L’Ami Louis»?

Я не знала, кто такой этот Луи. Все, что я знала, – его дом не был нашим пунктом назначения. Костяшки моих пальцев побелели на ткани.

– Ты передумал?

– Я голоден, и, учитывая звук, который издает твой живот, ты тоже. В «L’Ami Louis» готовят лучшее фуа-гра во всем Париже. Ты любишь фуа-гра, Перышко?

Я изумленно уставилась на Джареда.

– Ты собираешься отказаться от своего обещания, потому что голоден?

– Не смотри так возмущенно.

– Я не возмущена, а шокирована, что ты позволил своему желудку взять верх над душой.

– И вот ты опять говоришь о моей душе. Мою душу невозможно спасти, сколько бы добрых дел я ни совершил.

– Это неправда, Джаред!

Темная прядь упала ему на глаза. Мужчина откинул ее назад, но она снова прикрыла его лоб.

– Перышко, ты меня не знаешь. Не знаешь, что я сделал. Сколько всего я натворил.

– Я уверена, что ты совершил много ужасного, но каждый может измениться. Нужно лишь захотеть.

– Может быть, я не хочу меняться. Фрэнсис…

Предчувствуя, что он собирается приказать своему водителю повернуть назад, я произнесла:

– Джаред, пожалуйста, – я была готова встать на колени и умолять. Надеюсь, до этого не дойдет. – Саша рассчитывает на нас. На тебя. Пожалуйста, поехали к нему.

Джаред долго смотрел на меня, взвешивая все «за» и «против» своего обещания владельцу ресторана.

– Мы можем поужинать после того как прогоним вымогателей. То есть ты и Тристан. Тебе необязательно приглашать меня на ужин.

Благословенный Элизиум, могло ли это прозвучать еще хуже?

И снова Джаред ответил на мою просьбу молчанием. Я редко встречала людей, которым было настолько же комфортно в тишине, как Джареду Адлеру.

– Месье Адлер? – позвал Фрэнсис.

Не сводя с меня пристального взгляда, Джаред щелкнул пальцами в сторону лобового стекла.

– Едем на улицу Левер. Как только водитель развернул машину в нужном направлении, босс мафии закинул ногу на ногу.

– Я приглашаю тебя на ужин, Перышко.

– Спасибо, – прошептала я.

Остаток пути мы проехали в тишине: Тристан печатал что-то в своем телефоне, водитель сосредоточенно избегал мотоциклов, а Джаред смотрел в окно.

Вскоре мы уже ехали по улице, вдоль которой тянулись бледные прямоугольные здания, лишенные витиеватой резьбы, и толпа на которой не блистала, как та, что кишела на Сен-Жермен. Машина затормозила перед рестораном с красным тентом, на котором белыми буквами было написано «Layla».

Наше прибытие привлекло к себе немало внимания. Я