Глаза Виолы округляются, как будто она не ожидала, что я задам ей именно этот вопрос.

– Значит, когда ты получила ее, никто тебе этого не сказал?

Я качаю головой.

– Вообще-то это… необычно. – Она делает паузу, будто раздумывая, говорить мне или нет, но затем, видимо, решает, что я должна это знать, и подается вперед, словно сообщая секрет. – Горгульи тысячу лет были в мире сверхъестественных существ силой, которая поддерживала закон и порядок. Армия горгулий окружала тех, кто совершил тяжкие преступления – и король горгулий возлагал Корону им на руку и решал, какого наказания они заслуживают.

Теперь удивляюсь я, ведь она сказала совсем не то, чего я ожидала.

– Что ж, вряд ли это может помочь в ведении войны. – В моем голосе звучат горечь и разочарование. – А я-то думала, что Корона дает тому, кто ее носит, безграничные силу и власть. Разве Сайрус хочет заполучить ее не за этим?

Но Виола цокает языком.

– Ты не понимаешь, дитя мое. Тот, кто владеет Короной, может лишить человека его магической силы частично или полностью, если сочтет, что он того заслуживает. На день. На неделю. Навсегда. Все зависит от того, какое наказание полагается за преступление, в котором Армия горгулий обвиняет провинившегося. Для этого достаточно прикосновения руки. Ну что, разве тебе не кажется, что возможность сделать любого врага бессильным – это и есть безграничные сила и власть?

– Ничего себе, – говорит Флинт, присвистывает и отходит от меня. Как и остальные. Все, кроме Хадсона.

Внутри у меня все сжимается при мысли, что я могу лишить кого-то магической силы. Я делаю судорожный вдох и шепчу:

– Я знаю, каково это – лишиться моей горгульи, это сделали со мной в тюрьме, и я бы не пожелала такого никому. Я не… – Мой голос срывается, и я пытаюсь снова. – Я не хочу владеть этой Короной. Как я могу избавиться от нее?

Но Виола просто пристально смотрит на меня, и в ее взгляде читается что-то похожее на восхищение. Она оглядывает меня с головы до ног и говорит:

– Полагаю, множество людей недооценивает тебя, не так ли, Грейс? Это хорошо. Значит, они не успеют подготовиться к твоему появлению.

Надо полагать, это комплимент?

– Для этого мне не нужна Корона. Ты знаешь, как я могу избавиться от нее?

– Единственный способ передать Корону – это отречение от престола в пользу другой горгульи из королевского рода, – отвечает она, и каждое ее слово бьет по моей измученной душе, словно молоток. Я считала, что понимаю, что переживает Хадсон, верша судьбы других людей, понимаю, как он мучается из-за опасений сделать неверный выбор, но теперь мне кажется, что до этого момента я по-настоящему не понимала его. До тех пор, пока не выяснилось, что у меня в руках – буквально у меня на ладони – оказалась сила, благодаря которой я могу лишить человека основного права – права быть тем, кем ему предназначено быть. Права продолжать жить, как он желает. Могла бы я взвалить эту ношу на кого-то еще?

Но я еще не использовала эту силу и хочу, чтобы она оставила меня, хочу, чтобы тату исчезло с моей ладони. Мне хочется вцепиться в нее ногтями, но тут Хадсон берет меня за руку и притягивает к себе.

– Все образуется, – шепчет он, уткнувшись в мои волосы, и я пытаюсь поверить ему.

Виола продолжает:

– Ты хочешь сказать, что, если бы у тебя появилась возможность лишить Сайруса его магической силы за совершенные преступления, ты бы этого не сделала?

Я качаю головой. Это правда, я бы не стала этого делать. Или по крайней мере сейчас мне так кажется.

– Я не должна иметь ни тени сомнения, что он продолжит вредить другим, убивать других, но думаю, даже тогда мне будет очень тяжело это сделать.

– Потому ты и владеешь Короной, Грейс. Такие решения не должны приниматься легко. Но иногда другого выбора нет.

Я знаю, на что способен Сайрус, и поэтому мне трудно ей не верить, трудно не признать, что у меня нет иного выбора, кроме как довести это дело до конца и не упустить наш единственный шанс остановить его прежде, чем он причинит вред еще большему количеству людей. Я уже собираюсь согласиться с ней, когда уголки ее губ опускаются и она говорит:

– Конечно, это всего лишь теоретический вопрос, поскольку, как сказал король, Корона ничего не стоит без Армии горгулий. Должно быть, Сайрус считает, что нашел способ обойти это условие, если то, что ты говоришь о его желании заполучить Корону, правда.

– Тогда что же нам теперь делать? – спрашивает Байрон.

Он адресует этот вопрос всем нам – и более всего Джексону, – но отвечает ему Виола.

– Теперь? – Она поднимает одну бровь. – Теперь вам надо убраться как можно дальше от Двора ведьм и ведьмаков.

– Да, думаю, в этом и состоит наш план, – соглашается Мэйси. – Но мы не знаем, куда отправиться, если нам нельзя остаться…

– Почему? – Голос Хадсона звучит напряженно. – Что мы не учли?

Виола всматривается в его лицо, будто ища там что-то. И, видимо, находит, потому что отвечает:

– Если я знаю мою сестру, у вас есть еще минут десять прежде, чем здесь начнется ад.

– Ты считаешь, что она выдаст нас? – Теперь напряжение звучит уже в голосе Джексона, а его взгляд быстро скользит по площади, пока он ожидает ответа.

– Думаю, Имоджен считает, что выбора у нее нет. – Она говорит это нарочито спокойно, как бы повторяя свою мысль – ту самую, насчет которой она разошлась во мнениях с Даудом. – Собственно говоря, по-моему, сейчас многие из нас так считают. Включая тебя.

– Это не значит, что мы не должны попытаться найти вариант получше, – говорит ей Флинт. – Просто взять и убраться отсюда, потому что мы боимся того, что может произойти – это не вариант. Во всяком случае, вариант не из лучших.

На этот раз, когда Виола вскидывает бровь, в ее глазах отражается уважение. И что-то еще. Мое чутье подсказывает мне, что именно поэтому она вдруг наклоняется и прижимает ладонь к искалеченной ноге Флинта.

– Что ты де… – Он замолкает и изумленно вскрикивает, когда под ее рукой вспыхивает свет.

– Замолчи, – шипит она, но молчать становится невозможно, потому что через несколько секунд там, где прежде находилась нижняя половина голени Флинта, появляется