Ева обняла подругу. Для них обеих это было больше, чем слова утешения. Нана благодарно положила свою кучерявую головку ей на плечо и уже через несколько минут подруга почувствовала жар её слёз сквозь блузку.

– Ну, ну, – она легонько похлопала мулатку по спине, – ничего. Ничего страшного. Может, ты ошиблась?

– Нет, это точно. Я так была увлечена подготовкой команды, что забывала делать свои анализы… да и вообще, не думала проверять хгч. Ну, это ведь нетипичная для Персеи ситуация. И вот, недавно… ох. Я не знаю, как мне быть. – Нана всхлипнула, – пока мы будем в экспедиции, плод разовьётся и попадёт под условия кодекса гуманности. А выживет ли он вообще после всех этих перегрузок? А чего я хочу на самом деле?.. Это же ребёнок… ребёнок убийцы. А вдруг это вообще мальчик? И как я объясню врачу эту ситуацию… чистокровный человек внутри моей утробы! А через процедуру оплодотворения то не проходила! Ох, Ева! – Нана разрыдалась сильнее прежнего, она уже не сдерживала рыданий.

Подруга прижимала её крепче к своей груди и растерянно гладила по голове и по спине, пытаясь утешить. Ей было так жалко мулатку, так беспомощно жалко, что в порыве чувств, она даже горячо поцеловала её макушку.

– Хочешь… чаю? – выдавила Ева из себя.

Она могла бы сейчас начать говорить о том, как она переживает за неё, давать советы, жалеть… но она предпочла всему этому предложение чая.

– Да, да, – Нана рухнула на кровать.

Ева ненадолго вышла из своей каюты и вернулась с двумя кружками горячего ароматного чая. Перед тем, как отдать его подруге, она открыла свой шкафчик, достала оттуда пакетик с сушеной травой, название которой Нане было неизвестно, и кинула пару листьев в чашки.

– Это мелисса. Мама говорит, она успокаивает, – Ева протянула чай, и Нана благодарно приняла кружку.

– Что мне делать?

– Я думаю, что ты и сама прекрасно знаешь, что делать.

– В каком это смысле? – пальцы мулатки беспокойно стучали по стенкам чашки.

– Ну, знаешь, мне кажется, что все решения всегда уже приняты. Всегда есть вариант, который нравится больше всего, который хочется больше остальных. И всегда есть всяческие но. Их нужно отбросить, обойти, преодолеть, если хочешь быть счастлива. Нужно принять своё желание и последовать за зовом сердца.

– Бред какой-то. Лучше взвесить все за и против, а ещё лучше – признаться Пи, – Нана вздрогнула, – интересно, может Джерард умеет делать аборты? Какой стыд…

– Ты действительно хочешь избавиться от плода? – Ева отхлебнула чаю.

– Не знаю… Мне страшно. Я… я бы хотела обсудить это с Эдом.

– Это невозможно, милая…

– Что бы он сказал? – Нана тоже отхлебнула чаю и закрыла глаза, вспоминая его лицо.

– Он сказал бы: ты кто? – усмехнулась Ева, – ты разве не помнишь, он стёр тебя из памяти.

Мулатка закусила нижнюю губу и слёзы снова скользнули вниз по щекам.

– Знаешь, если честно… Я не верю, что он мог убить. Он такой славный, такой добрый, нежный, ласковый. Да, он ненавидел мать, глупо, нелепо, непонимающе… Но убить – не мог. Я так скучаю! Он мне очень нужен сейчас.

– Сейчас тебе нужно принять своё желание по поводу ребёнка и не жить в подвешенном состоянии. Чего ты хочешь?

– Я хочу родить, но это невозможно, я не…

– Стоп, – её перебила Ева, – хочешь – делай.

– Но я не хочу стать такой же матерью, как мать Эда, не хочу себе такой судьбы.

– Это не связанные вещи, уж поверь, – улыбнулась подруга, – что тебя там волновало? Выживет ли? Постарайся беречь себя. Рано или поздно придётся признаться, только надо с умом подойти к этому делу. И Эду признаться во всём успеешь… мы должны успеть вернуться до того, как… – Ева выдохнула, и умолчала конец фразы, – Знаешь, я тоже не верю, что он убил. Но что мы можем доказать? Эд – это и политический объект теперь… Мысли самостоятельно, не привязывай себя к людям и обстоятельствам, они сменятся и исчезнут. А ты останешься с собой и своими решениями.

– Мне кажется, я хочу родить.

– Ну, значит, решено. А с остальными проблемами разберёмся по мере их появления. Обещаю быть твоей верной помощницей.

Нана улыбнулась.

Глава 12. Всё было не с ней

– Это невозможно, немыслимо! – сухонький старичок в смокинге, доживающий последние годы правления, главнокомандующий, тряс руками в воздухе, – Я скорее поверю, что у вас сломались приборы!

– Нет же! Нет, сэр! Распад урана происходит гораздо быстрее, химические вещества будто улетучиваются, воздух и вода почти пригодны стали для человека, вновь образуются ледники, появляются новые острова… – Джим взволнованно ходил по комнате, поправляя свои очки, – но что самое дикое… наши приборы зафиксировали движение на поверхности.

– Инопланетяне? – старик поднял бровь.

– Роботы, сэр.

– И что, нам можно подняться наверх?

– Нет, пока ещё нет, – Джим покачал головой, – но, если эта тенденция сохранится, то лет через пять можно будет попробовать.

– Долгий срок, – главнокомандующий вздохнул.

– Для того, что там происходит, это лишь миг. Это невозможно в природе. Вы понимаете, сэр, что нам кто-то помогает?

– Роботы?

– Инопланетяне, сэр.

– С чего вы взяли, что они пришли на помощь? Может им нужно от нас что-то другое… Две сотни лет назад они поставили человеческий род под угрозу вымирания. Это из-за них мы гниём здесь, под землёй! – старик сжал руки и его лицо покраснело.

– Сэр, но это ведь люди развязали войну…

– Что бы ты понимал, щенок, – с этими словами главнокомандующий закашлялся и, вытащив белый платочек из кармана, протёр лоб, – они во всём виноваты. Играются с нами, как с куклами. Захотят – спасут, не захотят – оставят умирать. Мы обязаны им отомстить. Впрочем, дело не только в мести.

Старик вытолкал молодого учёного за дверь и пригласил генералов. Джим, повесив голову, побрёл по подземной колонии, с унынием рассматривая жёлтые фонари, одинаковые двери личных комнат. В центре поселения стоял неказистый дом анабиоза, пара клубов, вдалеке виднелись плантации с высокими потолками, на которых теперь трудилось совсем немного человек. Вот и всё. И это – столица! Из подземных колоний осталось всего-то три города. И все эти три города жили впроголодь, пили не больше суточной нормы и ненавидели свою жизнь. Пять лет… протянут ли они пять лет? Если огласить новость – у людей появится надежда.

Говорят, когда то, в подземных колониях было уютнее. Больше света, больше людей. На каждом углу росли цветы. Дом анабиоза раньше был Храмом Науки, это было так давно, тогда ещё жили Хранительницы. Потом власть унаследовал