Наслушавшись рассказов восторженной молодежи об отважном деревенском гонщике, священник из соседнего французского городка Фурмье, большой, как он сам считал, знаток и ценитель автоспорта, почитатель таланта Караччиолы (святой отец даже дважды, еще до войны, ездил в Италию, на гонки Гран-при), однажды устроил 18-летнему бельгийцу тестовый заезд на шоссе в Шарлеруа. Но был весьма разочарован.

Только Вилли и не думал огорчаться. Он работал на лесопилке у отца, а в свободное время играл в футбол и с удовольствием плавал в бассейне. Теперь он хотел стать спортсменом. С первой получки Вилли купил «Пежо-203», французскую новинку, небольшой автомобильчик с пятидесятисильным мотором. И продолжал носиться по бельгийским дорогам с приятелями-футболистами. Жизнь катилась весело и беззаботно и омрачить ее не могли ни ссоры со старшей сестрой Жаклин, которую необычайно раздражало то обстоятельство, что Вилли не давал себе труд задуматься о будущем, ни регулярные душеспасительные беседы с родителями.

— Учись устраиваться сам, сынок, иначе ничего не добьешься в жизни, — твердил отец.

— Он совсем не умеет извлекать из окружающей действительности свой интерес, — удрученно разводила руками мать.

— Я не хочу устраиваться, мама! — отвечал ей Вилли, упрямо сдвигая брови. — Я терпеть не могу устраиваться, договариваться и извлекать свой интерес! Мне до смерти надоели ваши поучения о том, что из песчинок слагаются горы и что каждый должен мести перед своей дверью.

Вскоре у него с позором отобрали лицензию летчика — за то, что Вилли на бреющем полете пролетел над дорожкой переполненного ипподрома.

Время шло, Мэресу исполнилось двадцать четыре, а он по-прежнему оставался богатым шалопаем — с трудным характером, впечатлительной натурой и без всякой, похоже, цели в жизни. Вот тогда-то, летом пятьдесят третьего, один из немногих друзей Вилли, местный врач Анри Мизон и предложил парню попробовать свои силы в профессиональном ралли. Мэрес ничего не боялся: «Почему нет, мессир Анри. Если вам не жалко своей новой машины...» И они заявились на «Марафон де ля Рут» — это был, между прочим, этап чемпионата Европы.

Утром девятнадцатого августа за рулем голубого «Порше-356» под номером двенадцать Вилли рванул со старта первой в своей жизни настоящей гонки по маршруту Льеж—Рим—Льеж. Это было восхитительно — на невероятной скорости мчаться по проселкам, вспарывая лужи, разбрасывая гравий! Для иностранцев бельгийские дороги тогда были настоящим кошмаром. Их постоянно ремонтировали, реконструировали, перекрывали, перестилали и устраивали самые невероятные и непредсказуемые объезды. Порой полоска бетона вдруг разделялась надвое — вдоль, ровно посередине! — на асфальт и булыжник, это когда соседние общины никак не могли договориться, кому платить за укладку свежего покрытия. А то, особенно в конце лета — начале осени, крестьяне начинали вывозить с полей урожай свеклы, и шоссе тогда превращалось в скользкую трассу для бобслея. Но Вилли-то изучил все эти фокусы, он знал бельгийские дорожки, как свои пять пальцев, и предвкушал отличное развлечение.

Увы, первое ралли экипажа Мэрес/Мизон продолжалось недолго — новичок-пилот слишком сильно жал на газ, так что полуторалитровый мотор «Порше» не выдержал. Урок, похоже, не пошел впрок: в июле следующего года доктор Мизон записался на старт «Альпийского критериума». Но до финиша четырехтысячекилометрового этапа европейского раллийного первенства между Марселем и Каннами они так и не добрались. Три десятка горных перевалов, местами покрытых снегом (это в июле месяце!), на дорогах Франции, Италии, Австрии и Швейцарии оказались чересчур сложными для «Порше» и его немолодого уже хозяина. Бессчетное число раз они вылетали с дороги, у немногих свидетелей их фокусов кровь стыла в жилах.

Почти весь сезон в 1961 году Феррари не допускал Мэреса до «Формулы-1», но в первой же гонке 1962-го доверил ему заднемоторный «Феррари-156» в Гран-при Брюсселя.

— Знаешь, дорогая, — признался, добравшись наконец до дома в Моминьи, доктор Анри своей половине (которая, надо отдать ей должное, в отличие от подавляющего числа соседей Вилли, всегда очень тепло отзывалась о «таком воспитанном, таком внимательном молодом человеке»), — пожалуй, я слишком стар для подобных экспериментов. Он ведь настоящий камикадзе!

— Да и машину нужно поберечь, — с радостью согласилась мадам Мизон. — Этот паршивец совсем испортил дорогущую вещь.

Поэтому через месяц 26-летний Вилли вышел на старт «Марафона» уже за рулем собственного «Пежо-203». Правда, перед гонкой над машиной изрядно поколдовал один хороший специалист. С Марселем Кернетом, чья мастерская и магазин «Пежо» находились в местечке Женаппе, на полдороги между Брюсселем и Шарлеруа, Вилли познакомил все тот же Мизон. Дружбой с Марселем гордились лучшие бельгийские гонщики — Поль Фрер, Оливье Жандебьен, Люсьен Бьянки. Но только Мэреса семейство Кернетов приняло действительно как родного. Он был свой — в отличие, скажем, от барона Жандебьена — простой и честный парень, который совсем не задавался, мало говорил и очень вкусно готовил равиоли. На годы гараж в Женаппе стал для Вилли вторым домом.

Итак, в конце июля пятьдесят четвертого «Пежо» Мэреса поселился в мастерской Марселя, где тщедушному французскому моторчику добавили изрядно лошадиных сил, установив только что появившийся тогда турбокомпрессор «Константен». Место штурмана занял местный ветеринар Раймон Пирсон, и семнадцатого августа «Пежо» под номером 84 (из девяноста девяти участников) отправился со старта в Спа.

Через четыре дня они добрались обратно на 26-м месте — из-за штрафа в сорок семь минут, который Вилли умудрился схватить в итальянской Модене.

Марсель Мэрес, мягко говоря, не одобрял нового хобби сына — дорого, опасно и абсолютно бессмысленно: «Из Брешии в Брешию... Ты же читал Ремарка, Вилли! И все это ради восьмого места в каком-то загадочном "классе до тысячи трехсот кубических сантиметров". Бред какой-то. Займись-ка лучше делом — нужно закупить новое полотно для лесопилки».

В 1962 году Мэрес наконец стал заводским гонщиком «Феррари» в «Формуле-1».

Вилли не знал, что ответить отцу. Он вообще был не мастер говорить, а уж спорить с кем-то, уговаривать, объяснять — не умел и не хотел. Только смутно понимал — чтобы заниматься бизнесом, нужно уметь руководить людьми. Ему такого дара не дано.

И, упрямо сжав губы, едва ли не каждый заработанный франк вкладывал в свой «Пежо», готовясь к «Марафону» следующего года. В том, что он будет стартовать в ралли, Мэрес не сомневался теперь ни минуты. Он уже встретил классного штурмана — торговца металлоломом из Северной Франции Мориса Дессе. Осталось найти денег. Но